— Мам, а что не так? — спросила я.
— Вам не нравится, что мы пришли поддержать вашу дочь в трудную минуту? — решив не отмалчиваться, осведомился Ванька.
— Без приглашения, — кашлянул Саша.
И кто их тянул за язык? Вот начнется сейчас словесная перепалка на глазах у всего двора, засмеют же потом. Все те же церберши постпенсионного возраста. Кстати, не факт еще, что они не видели, как мы с ма выбирались из машины Леонида. Хотя, этот парень себе на уме. И ему действительно не выгодно так подставляться перед своей матерью. Если, конечно, он не преследует своих целей.
— А давайте, пройдем к нам, и все обсудим, — миролюбиво предложила я.
И черт с ним, что Пономаревы увидят наш с мамкой бардак. Мне терять уже нечего. Если не захотят после этого со мной общаться, скатертью дорожка. Лишь бы не начали болтать об этом на учебе и на работе.
— А давай, — неожиданно поддержала мою инициативу мать. — Вот вы мне все и расскажете. О фитнесе, о дружбе, о работе…
И ни слова об учебе. Ясно. Понятно. Поминки отца откладываются. Хотя, какие поминки, когда я и не собиралась пить. И маме особо не хотела давать это делать. Все-таки перед глазами еще стояло мертвенно-бледное, заретушированное лицо папы, полностью лишенное души. Он больше никогда не откроет глаза… Когда я была маленькая, он был совсем другим: отзывчивым, добрым, активным, любящим. А к концу жизни папа стал совсем чужим. Будто бы я лишилась отца уже давно. Да и плакала я из-за этого иногда по ночам в подушку еще с давнего времени.
Поймала на себе вопросительный взгляд Мирославы и развела руками. Что я могла сказать? Кажется, мама тоже осознала, что в последние годы любила того мужчину, за которого вышла замуж, а не того, которого сегодня хоронила. Когда человек начинает пить, он меняется. В худшую сторону. Становится не сдержанным, агрессивным, жестоким, безвольным, перестает оглядываться на родных и близких, верить в себя. Он медленно, но верно умирает. Сначала, как личность, потом, как человек. И напоследок погибает телесная оболочка его существа. Все это я имела сомнительную честь лицезреть. Поэтому боюсь и избегаю огненного змея.
Мира и Саша шли за нами. Я же бессовестно наслаждалась близостью Ивана, который несмотря ни на что приехал ко мне и далее не испугался держать ответ перед матерью, которой не пойми что взбрело в голову. Я не вырывала руки из его широкой ладони, не обращала внимания на частые взгляды родительницы, которая явно не оценила нашей с Кабачком дружбы. Иные отношения с ним рассматривать пока не приходилось.