Священник кивает и смотрит на меня с неприкрытой жалостью — той, что заползает под кожу и поселяется там навеки. Той, что определяет твою сущность.
— Ты добьешься своего, Аврора.
Аврора. Я не называла ему своего полного имени. Только Рори.
— Аврора? — приподнимаю я бровь.
Улыбка меркнет, и мужчина прочищает горло.
— Твой отец рассказывал мне, забыла?
Да. Конечно. Но почему он тогда выглядит таким… виноватым?
Я смотрю на отца Доэрти и в ту же секунду меня посещают две мысли.
Первая: у мужчины завораживающие глаза — удивительного фиолетового цвета с голубым оттенком. Под взглядом таких глаз душа тотчас наполняется теплом.
И вторая: однажды мы встретимся вновь.
И в следующий раз он изменит мою жизнь. Навсегда.
***
Я протискиваюсь сквозь плотную стену из женских фигур, полукругом обступивших уличного певца. Друри-стрит являет собой буйство цвета, запахов и зрелищ. Затерянный в углу азиатский рынок, парковка, автобусная остановка и винтажные магазинчики. Так и просится на фото, и я не могу удержаться — останавливаюсь на полпути и делаю снимок, сохраняя на своей старой камере красоту этой улицы.
Размытое очертание промчавшегося мимо автобуса, как будто мазнули цветной кисточкой.
Клик.
Двое мужчин идут мимо надписи на стене «Долой капитализм!».
Клик.
Одиноко лежащая на асфальте бутылка среди оберток от фастфуда, напоминающая унылого пьянчугу.
Клик, клик, клик.
Оказавшись наконец напротив уличного певца, стоящего на краю тротуара у раскрытого чехла от гитары, что полон свернутых записок и мелочи, понимаю, почему его дед с самоуверенностью страстного христианина уверял, что я узнаю его внука.
В жизни не видела мужчину вроде него.
Он красивый, искренний, но не этими качествами он выделяется среди остальных. Он ослепителен.
Словно его обаяние обладает чарующей силой. Он будто высасывает кислород из всего, что находится поблизости, и тем самым приковывает к себе взгляды. Малаки нарочно создан, чтобы самым чудовищным и поразительным способом разбивать сердца. Неприятности сулит в нем буквально все: потрепанные джинсы, грязные ботинки, белая футболка и кожаная куртка, изношенная десятилетием ранее. Он напоминает повесу из семидесятых. Кумира. Музу Терри Ричардсона>5. Предшественника Брюса Спрингстина>6.
Его голос льется медом и согревающими специями. Он уносит меня мыслями туда, где я не никогда не бывала, и места эти отнюдь не прекрасные. Это мрачный, хриплый, загадочный голос. Когда случайно задевают мое плечо и толкают к Малаки, то я покидаю свои грезы и понимаю, что за песню он поет.
«One» группы U2.