— Его… В машине… — икая, невнятно пыталась пояснить Мара, — застрелили… Прямо у….У нашего загородного дома. Я в окно ви… Видела.
— Ментов уже вызвали? — деловито прощупал он почву, задумчиво глядя на поток транспорта, льющийся непрерывно по магистрали.
— Нет. Я не могу здесь оставаться, мне… Мне очень страшно! А если киллер вернется?!
— На хуя ты ему сдалась? — усмехнулся мужчина. — а твой поганец муженек получил по заслугам, и ты об этом знаешь! Короче, кончай истерику разводить, звони в ментуру. И лишнего не трепай, про Алису ни звука. Уяснила, нет?
— Так это… — сорвалась она на визг, — это ты?! Ты его… Это твой засланный казачок расправился с Максом? Из-за Алисы… Это всё… Всё потому, что он похитил её, ты убил его только потому, что он совершил ошибку, покусившись на нашу дочь?!
— Твою дочь, — с нажимом произнес Руслан, внезапно разъярившись, и рявкнул, саданув по столу, — да какая ты, блять, мать, а?! В тебе нет ни хрена человеческого, ты обыкновенная сука, хуже животного, тварь! Животные не бросают своих детенышей, а ты родила и скинула девчонку, как ненужную обузу! А теперь разыгрываешь убитую горем вдовушку, но я-то не лох, чтобы поверить в твою игру! Мужа, говоришь, убили, страшно тебе, сучка?! А ты хоть поинтересовалась, где сейчас твоя дочь?!
Он хотел еще что-то добавить оскорбительное, унизить эту дрянь, но дверь распахнулась, и на пороге возникла секретарша. Вид у нее был растерянный, в руках она сжимала его рабочий мобильный. Руслан нажал отбой, и резко бросил:
— А тебе чё надо?!
— Вы… Вы забыли телефон у меня на столе, когда просматривали предварительный отчет по поставкам за прошлый месяц. Олег просил Вам передать, Руслан Андреевич, — запнувшись, затараторила девушка, — что Светлана Макаровна умерла… Вам нужно поехать в больницу, они Вас ждут.
АЛИСА
Настька со мной пойти не смогла, в это время у неё еще шли занятия в школе, а сбегать я ей строго запретила. Нервно осматриваюсь, рядом сидят две молодухи, весело ржут над чем-то, напротив еще четыре девчонки, едва ли старше меня. Все они равнодушно ожидают своей очереди, и я поражаюсь их выдержке. Неужели им плевать, что вот сейчас эта тётка в белом халате заставит растянуться в ужасном кресле и будет орудовать отвратительными щипцами, ковыряясь в лоне…
Меня мутит. Девица справа подталкивает, поворачиваюсь к ней. От неё тащит мятой, она кивает на мой живот, и перекатывает жвачку языком.
— Большой срок?
— Нет. Две — три недели. — не особо дружелюбно говорю, давая понять, что не желаю поддерживать беседу.
Но она настырно не унимается: