— Давай начистоту, Крошка. В чём я провинился? Чё ты на меня дуешься, это из-за вранья Мары, что ли?
Да отвали ты… Пытаюсь высвободиться, он крепче стискивает пальцы, ласково целует каждый, и я вынуждена взглянуть на него. Смотрит пристально, подносит мою ладонь к щеке и трется. Блин, я же не каменная и не бесчувственная, неужели не догоняет, что могу сорваться?!
— Мы об этом десять раз говорили. Тебе трудно подождать день — два, чтобы узнать наверняка, дочь я тебе или нет? — сердито бросаю.
— Нет. — невнятно шепчет, продолжая терзать меня ласками, проводит языком по запястью, заставляя мучительно ощущать просыпающийся в паху жар желания.
— Что — нет? — голос предательски дрожит, свожу колени, чтобы хоть чуток унять нестерпимые сладкие вспышки меж бедер.
Как хочется забить на всё, прижаться к Руслану, поцеловать. Я уже соскучилась по нему, безумно соскучилась по его запаху, по его телу…
— Никакая ты мне не дочь, забудь об этой хуйне. Дай сюда, чувствуешь? — дыхание его сбивается, смешивается с моим, он силой прижимает мою руку к своей ширинке, и там слабо брыкается его стержень. — скажи, я совсем сбрендил, а? Я похож на извращенца, блять, чтобы хотеть дочь?
— Тебе надо свыкнуться с этим. — мямлю тихо, отдергивая пальцы как ошпаренная. — ты и есть настоящий извращенец, Соколов! Не успел похоронить жену, а уже готов трахнуть любую бабу!
— Нет, ни хуя, любая мне даром не упала, я хочу тебя. Моя маленькая… Мне без тебя хреново… — хрипло рычит, и, откинув мои волосы на спину, прижимается горячими губами к шее, продвигает дорожку поцелуев к ушку.
Чёрт, мне это нравится… Я не хуже него, такая же чокнутая. Руслан тяжело дышит, наклоняется, скользит губами вниз к груди, сдвигая декольте черного платья, и я зарываюсь пальчиками в его чуть отросшие волосы на затылке, запрокидываю голову, бухнувшись в сладостные ощущения. М-м, еще, пожалуйста, сделай так еще разок.
— Поедем ко мне? Я сегодня вряд ли усну. — внутри у меня разливается теплая нега от его непривычной нежности, он приподнимается, очерчивает мое плечо, и легонько целует туда.
— И мы всю оставшуюся жизнь будем друг друга сторониться, проклиная ночь, которую сегодня проведем вместе? — язвительно возражаю, прекрасно зная, что никуда с ним не поеду, я же пока не лишилась рассудка.
Вот именно, пока…
— А на кой чёрт тогда жить, если быть праведником? Оглядываться на моралистов и быть одним из серого стада не в моих принципах. Я всегда получаю своё, ты меня знаешь. И никакая Мара с её долбаными уловками мне не указ. — в его тоне едва сдерживаемая злость, но я упрямо не открываю глаза, мне уже чертовки стыдно за то, что было несколько секунд назад.