***
Осталась я не напрасно. Тём не сумел совсем отвлечь меня от мыслей об убийстве, но я немного успокоилась. Сначала нужно убедиться, что мои догадки верны. А потом уже действовать исходя из полученных фактов. Всю дорогу до офиса, я всё же только и думала о происшествии. Впрочем, когда я прибыла на рабочее место, ситуация не изменилась. Вся редакция “гудела” об этом убийстве, выдвигая самые разнообразные версии. Еле высидев до обеда и молчаливо слушая коллег, прикидывала, действительно ли мне стоит появляться у Вики в больнице? Разумных причин, по которым мне необходимо это сделать, не нашлось, как и причин, почему мне это делать не следует. Поэтому я отпросилась у Жанны, объяснив, что знаю избитую девушку, и хотела бы её проведать. Я озвучила свои сомнения, что меня пустят к ней из-за следствия, но Жанна обещала помочь, позвонив, куда надо, и выдала плотную карточку, не забыв напомнить, что из этой потасовки можно было бы и для нашего журнала извлечь выгоду и добыть необходимый материал из первых уст.
Захватив Лерку, я отправилась в городскую больницу, которая находилась всего в пятнадцати минутах от нашего офиса. Подруга, услышав мой рассказ, не сомневалась, что это Ник и все уши мне об этом прожужжала, отговаривая посещать Вику. Она переживала, что он может наведаться туда, чтобы закончить начатое. И пострадать в том числе могу и я. Но мне виделось причин для её волнений. В больнице есть охрана, да и место достаточно людное. Не думаю, что мне тут что-то угрожает. Оставив Лерку в машине, я поднялась в палату. Возле неё стоял мужчина, видимо, охранник, и, сурово взглянув на удостоверение, он сообщил, что к потерпевшей никого не пропускают, даже журналистов. Но услышав, что меня послала Жанна, он сделал шаг в сторону, пропуская внутрь. И преодолевая волнение, я вошла, но тут же застыла прямо у двери.
Сначала я подумала, что ошиблась палатой. А когда первая волна шока от увиденного постепенно сошла, поняла, что девушка, лежащая на койке — это всё-таки Вика. Её было, действительно, не узнать. Всё лицо «украшали» кровоподтёки, и от былой красоты не осталось и следа. Копна тёмных волос беспорядочно лежащая на подушке не имела ничего общего с былым лоском, который придавал ещё вчера её образу очарование. Грудная клетка перебинтована, голова тоже. Руки и то, что было открыто сейчас, покрывали синяки и ссадины. А от мысли, что к этому приложил руку Ник становилось и вовсе не по себе. В какой-то момент мне захотелось развернуться и уйти, воспользовавшись тем, что её веки прикрыты. Возможно она спит, и моё проникновение сюда останется ею незамеченным, но девушка испугано распахнула глаза и, увидев меня, попыталась нахмуриться.