— Нет, — ответила Мари, подняв лицо и робко взглянув в ярко-зеленые глаза Шеймаса, в тени густых крон кажущиеся еще ярче. — Ты оберегаешь меня.
— Как это — быть запечатленной с двумя?
— Это сложно, — честно призналась Мари и, придвинув корзину, ссыпала туда сорванные плоды. — Но интересно. Особенно сравнивать.
— И кто из нас с Лу лидирует?
— Он нежный, романтичный, ласковый предатель. Ты грубый, наглый, невоспитанный друг. Вы оба хороши.
Шеймас засмеялся, и Мари обратила внимание на появившиеся ямочки на его щеках. И как она раньше их не замечала! Они придавали ему некую беспечность, приоткрывали завесу той черствости, которой он оброс в Трейсе, а возможно, и намного раньше. Он наполовину палал, а значит, отчасти такой же взбалмошный, как сама Мари.
Собирая ягоды, она тайком поглядывала на Шеймаса и признавала, что он становится для нее намного больше, чем деловой партнер или друг. Мари сроднилась с его взглядом, улыбкой, голосом. Она привыкла к тому, что у него две пары потертых штанов и две майки, которые он надевает через день после тщательной стирки Гильи. Привыкла к терпкому запаху его пота, сигаретного дыма и машинного масла, которым, очевидно, пропитались даже его волосы. К его небрежным привычкам. На счету Мари были исключительно деловые мужчины в костюмах, туфлях, с брендовыми очками и часами. Те, кто либо не курит, либо предпочитает дорогие сигары. Кто пьет не дешевый эль в забегаловке, а заказывает виски и коньяк долгосрочной выдержки. Кто ест фуа-гра, а не бычий член, чтобы впечатлить женщину.
— Это тебе! — Шеймас протянул Мари где-то незаметно сорванный цветок, напоминающий что-то между розой и пионом и пахнущий ландышами.
Она улыбнулась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз ей дарили цветы, и смущенно приняла подарок.
— Спасибо, — почти шепотом сказала Мари.
Шеймас, которому ухаживания в новинку, растерялся от собственной неуклюжести и тут же сменил тему.
— Корзина полная. Пора возвращаться.
Они вернулись к свейху, под настоящее пекло. Пленка из сока листьев на коже Мари мгновенно подтаяла и превратилась в клей. Ей стало не по себе.
— Долго еще до заката? — спросила она, пока Шеймас убирал корзину в багажное отделение.
— Время есть, а что?
— Здесь где-нибудь можно искупаться?
— Да. У Малинового озера есть чистый, теплый приток. Хочешь искупаться?
— Очень! Детский дом, где я выросла, находился в небольшом городке. Там была речка. Неглубокая, но широкая. Летом мы с мальчишками не вылезали из нее. Я не купалась на реке уже лет тринадцать.
— У нас нет полотенец, — сказал Шеймас.