— Вы — императрица Опретауна, стоявшая у власти во времена гибели расы палал. Согласно отчетам, палал и опреты состояли в тесных дружеских отношениях на протяжении семи столетий. Признаете ли вы, что это Мариэль?
Тальина взглянула на Машу с некой снисходительностью, больше похожей на жалость, и улыбнулась:
— У нее типичные для палал волосы и глаза. Восстановился генный знак на ладони. Я не исключаю вероятность его подделки. Но, да будет вам известно, принцесса Мариэль и единственный наследник престола Опретауна, мой сын Луисцар, — почему-то Тальина сделала акцент на «единственном наследнике», — запечатленная пара. Думаю, он почувствовал бы, если бы перед ним предстала самозванка.
Она не заикалась и не выбирала слова покрасивше, чтобы угодить Совету, как это делали флиомы. И больше ей не задали ни единого вопроса.
— Вы — нынешний император Опретауна, — обратились к Луисцару, — и да будет вам известно, — говоривший уколол Тальину взглядом, — единственный наследник трона не от рождения, а по стечению обстоятельств, признаете ли, что эта женщина — Мариэль, принцесса расы палал, ваша запечатленная Вселенной невеста?
Луисцар гордо поднял подбородок и отрезал:
— Признаю!
— У вас имеются сомнения?
— Нет!
— Обоснуйте свою уверенность, — потребовали от него.
Маша едва не хлопнула себя по лбу. Она была уверена, что от злости на Совет у нее покраснели волосы.
— Я считаю членов Совета самыми мудрыми и справедливыми судьями во всей Вселенной и не вижу причин подробно рассказывать, что значит быть с кем-то запечатленным. Многоуважаемый Орден знает это лучше меня. Можно обмануть зрение, слух, обоняние, но не сердце. Эта женщина прописана мне Вселенной, и наша связь — нить, объединившая души. Запечатленный никогда не признает самозванку своей парой.
«Вау!» — пронеслось в голове Маши, и она приковала к Луисцару обалделый взгляд. Ей по-разному признавались в любви. Конечно, все это было игрой. Особенно в постели. Мужчины нашептывали признания, чтобы приободрить ее, раскрыть и получить максимум удовольствия. С Луисцаром все было иначе. Он будто действительно ждал ее, искал, изнывал от тоски, а теперь не мог поверить в свое счастье, боялся оказаться обманутым и вновь потерять ее.
Члены Совета опять зажужжали роем. Посовещавшись, они обратились к Маше:
— Признаете ли вы себя Мариэль — спасенной принцессой Палалии, хранительницей памяти расы палал?
Она уставилась на выжидающие лица и сглотнула. Понесла шефу лазанью и попала на суд Междумирья, призывающий ее признать себя чуть ли не ответственной за целую вымершую расу. Вспомнив наказ Луисцара, она поглубже вдохнула и хрипло ответила: