— Ты не захочешь это знать.
— О, интригует, — хитро улыбнулась Мари.
Вейц потек, как мороженое на солнцепеке. Мари была женщиной не только с мозгом, но и с чувством. То, что парень запал на нее, она прекрасно поняла. И пусть пользоваться этим жестоко, но чего не сделаешь ради победы над несправедливостью!
Мари шагнула вперед и, вплотную прижавшись к Вейцу, похлопала ресничками.
— Вейц, ты же мне теперь дружочек? — Она закинула одну руку за его шею. — Расскажи.
Он остолбенел. Не ожидал, что она начнет кошкой извиваться. Это даже к лучшему! Стопроцентная гарантия успеха Мари.
Вейц положил руки на ее талию и осторожно, с натянутым усердием отодвинул от себя.
— Ты разве с Саймусом не запечатлелась?
— С чего бы это? — Мари снова шагнула навстречу.
— Вы же последние из своей расы. Подходите друг к другу.
— Значит, не подходим.
Мари начала злиться из-за этого проклятого запечатления. Так и хотелось бросить вызов Вселенной, за нее решающей, с кем и когда ей быть. Один из запечатленных ее предал, второй… Шеймаса в качестве партнера Мари вообще не рассматривала! Она лучше залезет под осла, чем поцелуется с этим грубияном!
— Ты серьезно? — В глазах Вейца загорелась надежда. — Вы не запечатлелись?
— Да что ты заладил! — Мари закатила глаза. — Ей-богу, развитые вы мои, как чурбаны все до единого. Вместо того чтобы даму на свидание пригласить, решаете, кому она принадлежит. Да даже если принадлежу, чем это мешает отвоевать меня? Странно, что при таком «развитом» отношении к женскому полу, женщины вообще выходят за вас и рожают вам детей! Меня здесь аэробус возбуждает больше, чем любой из вас. — Она пальцем ткнула в грудь Вейца так, что он взволнованно вздрогнул. — Я девушка абсолютно свободная, да еще и с разбитым сердцем. Меня недавно жених бросил, — уточнила она. — Так что дерзай, ушастик, пока какой-нибудь другой отважный скакун не оседлал эту буйную кобылицу.
Вейц сглотнул. Мари не представляла, что именно его парализовало — ее наступление, флирт или прозвище «ушастик». На самом деле, меньше всего сейчас ей хотелось с кем-то крутить романы. Но кроме Нэима, у Мари было еще две причины позаигрывать с Вейцом. Во-первых, за те недолгие десять дней, что она провела с Луисцаром, запечатление вернуло и укрепило в ней чувства тридцатилетней разлуки, и ей действительно было невыносимо больно от его предательства. Во-вторых, после хамства Шеймаса хотелось как-то поднять собственную самооценку.
Вейц по-прежнему молчал. Разочарованно выдохнув, Мари отошла от него и пробурчала:
— Ты был прекрасен как Иисус…