— Я тебя сейчас отправлю в замок, передай Лео, что я его зову сюда, — сказала я.
— Конечно, — ответила Наами.
Я перенесла ее и осталась сидеть на полу в холле. Я сидела и видела, как я пробегаю по холлу, мчась в сад, чтобы быстрее спрятаться от папы.
— Попалась, маленькая! — прокричал папа, который появился в дверях, он подкидывает меня в воздух и я радостно кричу.
— Папочка, так не честно! — и папа начинает меня щекотать, сам весело смеясь надо мной.
— Я люблю тебя, моё солнышко, — шепчет папа, когда я затихаю в его руках.
— И я тебя, очень сильно, вот так, — показываю я, разводя руки в стороны.
— Ого, как сильно! — улыбается папа. — Пойдем найдем маму и покажем, как мы ее любим.
— Пойдем! — весело кричу я. — Мамочка, мы тебя сейчас найдем!
— Любимая, что с тобой? — спрашивает Лео, присаживаясь возле меня, а я просто крепко его обнимаю за шею и громко плачу, отпуская всю ту боль, которую я держала в себе, я оплакиваю свою глупость, чувство потери, а Лео крепко обнимает меня и покачивает в своих руках.
Лео
Я прижимал к себе Хель и ждал, пока она успокоится. Я знал, почему она плачет, да я, в принципе, обо всем знал, но просто не хотел затрагивать эти темы, потому что ей больно.
— Они верили в то, что я смогу взять контроль над тьмой и не убью их, — прошептала Хель.
— Родная, я уверен, что они не держат на тебя зла, тобой руководила тьма. Прости себя и сохрани воспоминания о родителях, которые приносят счастье, а не боль, — сказал я.
Мы ещё немного посидели на полу.
— Пойдем, я покажу тебе дом, — сказала Хель.
— Пойдем, — ответил я.
— Это наша гостиная, — сказала Хель.
Я рассматривал небольшую, но уютную гостиную, увешанную картинами и семейными портретами, здесь даже был маленький камин, а возле него стояли два кресла-качалки. Я подошел к портрету, где изображена Хель с мамой.
— Вы очень похожи, — с улыбкой сказал я.
— Да, я мамина копия, — с теплотой ответила Хель.
— Зато у тебя отцовские уши, — рассмеялся я.
— Да, поэтому хорошо, что у меня такие длинные волосы, — ответила Хель.
— Какими Богами были твои родители? — спросил я.
— Мама — Бог урожая, Отец — Бог милосердия, — сказала Хель.
— А каким будет Богом наш ребенок, от чего это зависит? — спросил я.
— Точно не от нас. Я не знаю, мы увидим это только тогда, когда ребенку будет 6 лет, начнут появляться первые признаки, — сказала Хель.
Я подошел к жене и обнял её сзади, положил руки на уже небольшой животик.
— Он уже такой большой, — сказал я.
— Совсем ещё маленький, — ответила Хель.
— Для меня большой, — ответил я, поглаживая живот.