Я останавливаюсь возле, опускаю стекло с ее стороны.
— Давай, подвезу, — улыбаюсь, обещая взглядом что-то очень бурное этой ночью.
Шамова в лице не меняется, и я уже думаю, откажет. Проявит долбанную гордость. Но нет.
— Хорошо, можешь меня подвезти, — открывает она дверцу и улыбается одним уголком губ.
Ну вот и молодец. Сегодня уж я доведу начатое до конца.
И плевать на то, что Саше это может быть неприятно. С чего я должен об этом думать? И с чего взял, что она думает об этом? У нее там вообще любовь.
Я не помню, как пришла домой, не понимаю, о чем меня спрашивают, отвечаю на автопилоте стандартными фразами. Отказываюсь от ужина и иду в комнату, заваливаясь на кровать, долго пялюсь в потолок. Дура, дура, какая же я дура!
Закрываю глаза и чувствую, как по щекам стекают мокрые дорожки. Хочется кричать от обиды, и я вжимаюсь лицом в подушку, чтобы никто меня не услышал. Хотя по большому счету прямо сейчас меня не очень волнует, что обо мне подумают за стенкой.
Мысли мои, а заодно и надежды, остались в машине Романа. В “Лексусе”, на переднем сидении которого сидит Полина. Моя подруга. Которая сегодня проведет ночь с тем, о ком я мечтаю до дрожи в коленках. От которого замирает мое сердце… Я отгоняю мысли, но все равно отчётливо вижу, как Полина кладет руку на бедро Роману, как тот напрягается. Почему она? Почему не я?
Я давлюсь слезами и понимаю, что уже плачу навзрыд. Сотрясаюсь, уткнувшись в подушку, и даже когда успокаиваюсь, продолжаю лежать на мокрой подушке лицом, чувствуя на губах соль.
Наконец, переворачиваюсь и смотрю в темный потолок. Мыслей, к счастью не остаётся, только звон в ушах. Смотрю, как изредка проезжающие автомобили разрезают темный квадрат жёлтыми полосами.
И только когда раздаётся стук в дверь, прихожу в себя. Мама! Вытираю уже сухие глаза и сажусь, быстро перевернув подушку. Она входит осторожно, для начала просто заглянув в дверь.
— Чего сидишь в темноте? — задаёт вопрос. Я слышу заботу и тревогу. Пожимаю плечами.
— Устала что-то.
Ответ так себе, но чувствую, что действительно устала. Радостное возбуждение и предвкушение с последующем падением в бездну разочарования забирает силы, однако.
Мама садится рядом со мной, обнимает, целует в висок.
— Иногда все идёт не так, как хочется, — говорит мне, — но все к лучшему.
Слова, слова. Что может быть к лучшему, когда мужчина, о котором я мечтаю, прямо сейчас занимается любовью с моей подругой?
— Спасибо, мам, — отвечаю, потому что надо хоть что-то сказать.
— Не унывай, — мама подыскивает слова, пытаясь понять, что случилось. Но я не собираюсь ей помогать, хотя меня разрывает от желания разделить эту обиду в душе. — И помни, что из любой ситуации можно вынести что-то полезное.