Есть такая поговорка, что у Бога прекрасное чувство юмора. Бог не Бог, но не согласиться не могу. Появление Мота в тот момент, когда я мысленно трахаю Сашин рот, ритмично суя палец между ее губ и возбуждаясь до предела… его появление отрезвляет более чем.
Я пялюсь в монитор ноутбука и пытаюсь быстро взять себя в руки. Кажется, заигрался. Если бы Мот зашел без стука, картина, развернувшаяся перед ним, перевернула его представление о людях, факт. А потом мой когда-то лучший друг перевернул бы меня и за ноги выкинул со второго этажа. Но это как раз не страшно. Последствия иного рода куда сложнее будет разгрести.
Я морщусь, понимая, что все это думал всего пару часов назад, сидя на обеде. Но после прихода Матвея ситуация заиграла новыми красками. Пожалуй, и впрямь хватит. Нужно взять себя в руки и придерживаться с Сашей только официальных отношений. И не более.
Слушаю Матвея вполуха, но когда внимание вырывает фамилию Кирсанов, мысленно вздыхаю. Матвей, прямо как влюбленная барышня, только и разговоров, что об этом типе.
— Он тебе что, приплачивает? — шучу и вижу, как Матвей меняется в лице. Оскорбляется, блин. — Шутка, — добавляю, чтобы сгладить ситуацию.
Мот усмехается, но остается хмурым.
— Просто он говорит о том, что нужно действовать, а то пролетим со свистом, если не примаслимся.
— Я все держу под контролем, — отрезаю, потому что никакого желания сотрудничать с этим Кирсановым у меня нет.
Только надо еще до друга эту мысль как-то донести, а то у него свет клином сошелся на этом скользком парне. Правда, в противовес мне пока предъявить нечего. Неуловимого Чернова не достать, и вся надежда, что я поймаю его на открытии нового отделения больницы.
После их ухода остается тягостное впечатление, что-то у меня с семейством Костровых полный разлад. Но если бизнес есть бизнес, и тут я всегда полагаюсь на себя, то с Сашей все слишком сложно. Нужны какие-то радикальные меры.
И тут звонит мобильный, высвечивается имя: Инна. Я усмехаюсь. А почему собственно нет? Почему не использовать эту женщину для того, чтобы отвадить Сашу? Если девчонку бомбануло от следов губной помады на моей рубашке…
Я снимаю трубку и говорю с Инной весьма дружелюбно, чем, кажется, даже удивляю. От ужина отказываюсь, приглашаю к себе с ночевкой. Инна молчит некоторое время, но соглашается. Говорит, что будет около восьми и кладет трубку.
Когда она появляется на пороге, обхожусь без разговоров, просто прижимаю ее к стене и целую.
— Ого, Борцов, — тяжело выдыхая, говорит Инна, когда я отстраняюсь, чтобы стянуть с нее кофту.