Следом за спиной Сегдиваля раздался дикий женский хохот:
– Глени, милый, ты что, отвлекся от меня? А зря! – Скрежет сворачиваемых дверных петель ознаменовал появление металлического гомункула, который первым делом попытался проткнуть бесплотное тело черного призрака. Естественно, у него ничего не получилось. Быстро поняв, что к чему, железяка ринулась в мою сторону. А так как комната была маленькая и узкая, то мне только и оставалось, что завизжать:
– А-а-а!!
Визжала я несколько секунд, пока не оглохла на одно ухо точно.
И, только раскрыв глаза, поняла, что пространство вокруг меня замерло. Гомункул валялся кусками металла в ногах ректора, стоящего на коленях и зажимающего руками уши. Парни и вовсе пребывали в отключке, сидя у стены, к которой их до этого приковали. Архимаг же, удостоверившись в моей вменяемости, отнял ладони от головы и выпрямился, после чего сообщил мне невероятное:
– Молодец, конечно. Но больше так не делай. Ладно я, устою. Но этих ты чуть не убила. Вовремя вмешался, выставив щит.
– Я?! – осмысленно ответила ему, что уже прогресс. Думала, опять междометия и звукоподражания пойдут.
– Да. Ты! Все ты! Всюду, куда ни глянь, одна ты инициатор, зачинщик, причина каких-либо смутных, странных, ужасных событий. Пора уже привыкать. Честное слово.
– А что с той дамочкой?
– Ах, дамочкой, да? Я бы сказал, бабушкой, конечно, но тебе видней. Не догадываешься, кто тебя убить сегодня хотел?
– Псих? – спросила я, так некстати вспомнив прозвище Сабабура.
– Да, по сути ты права, но только отчасти. Двидге Сабабур, преподаватель трансмагификации по прозвищу Псих, оказался просто-напросто одержимым. Дух Таиши вселился в него еще тогда, когда он работал в каком-то там ордене убийц в королевстве Нран.
– И его взяли в преподаватели?! – не удержалась я от упрека.
– Знаешь, прежде чем судить, тебе нужно узнать подробнее историю Роганды, которая за несколько десятилетий из отстающего по магическим меркам королевства превратилось в одно из самых развитых. А все дело в моратории на преступления для одаренных личностей. Многие из наших преподавателей не без греха за душой, так сказать. И я тому яркий пример. По мне не скажешь, но количество упокоенных мною душ исчисляется не десятками и даже не сотнями. Такова моя природа, мой долг и мое проклятие рода черных жнецов.
– Что все это значит? – спросила я, не обращая внимания на нервный озноб, пробравший все мое тело.
– Раз уж мы все равно ждем… – сказал Сегдиваль.
Со вздохом продолжил:
– Прадед мой был тем еще… «прадедом», прожил три сотни лет, множество раз ускользая из лап старой. И как-то раз, сильно захворав, не смог оправиться. Но когда пришел его час, на смертельном одре он поспорил с самой Смертью, и, что неудивительно, выиграл! А ставил он на вечную жизнь. Взамен старуха с косой взяла его в услужение, наделив способностями черных жнецов и заставив отрабатывать повинность две сотни лет, то есть работать вместо себя любимой. С тех пор в услужении побывали уже и мой дед, и отец, и моя служба вот уже скоро придет к концу.