На миг герцог задумался. Нет, он не боялся вводить Мариенну в род: она и так с замужеством входит в него, но только формально. А перстень примет её, как свою часть. Вопрос в другом: согласится ли на это Марина? Примет ли она этот знак признания и родства? Ведь тогда обратного пути назад, пути на развод с герцогом у неё не будет.
«А если она не знает об этих свойствах родовых артефактов? И согласится, не зная, что её ждёт?» — неожиданно мелькнула тревожная мысль, и Итон замер. Получится, что он добился своей жены нечестно, обманом? Нужно ли это ему? «Нет! Я всё сделаю и честно объясню последствия», — решил герцог и быстро принялся за работу.
Перстень выглядел, как паучок, лапки которого неимоверным образом поднялись вверх и обнимали собой камень-печатку с вырезанным на нём стилизованным соколом. Итон аккуратно разогнул лапы-цапки из тяжёлого полновесного серебра и выкатил на стол оникс с рисунком. Вместо него он собирался поставить хрусталик от богини. Но это оказалось не так просто, так как необработанный камень не хотел занимать правильного и удобного места.
В конце концов, намучавшись, но не сдавшись, Итон закрепил камень наиболее подходящим образом. Осмотрел свою работу и даже остался доволен. Правда, одна острая грань камня выпирала из обода перстня, но Итон надеялся, что это не причинит Мариенне вреда. Подхватив кольцо и даже не посмотрев на время, он стремительно направился в покои жены.
— Итон? — сонная Марина непонимающе и тревожно всматривалась в мужа, который вдруг среди ночи (три часа пополуночи!) почти без стука ворвался в её спальню, миновав при этом её гостиную и даже не заметив там Себастьяна, который теперь за его спиной делал Марине успокаивающие знаки. — Что случилось? Отвернись, я оденусь!
Герцог отшатнулся. Сделал шаг назад, понял, что непозволительно дерзок и также стремительно, как вошёл, покинул спальню, тщательно прикрыв за собой дверь. Накидывая халат и наспех прибирая волосы, Марина слышала, как он что-то объяснял Себастьяну. Её тревога не проходила, и Марина, не задерживаясь, вышла в гостиную.
— Что случилось, Итон? — повторила она.
Себастьян, повинуясь её знаку вышел из комнаты, и они остались вдвоём.
— Мари, — хрипло начал герцог, старательно отводя от неё взгляд.
Он не мог сейчас видеть такую мягкую, полусонную, щурящуюся от яркого света, такую соблазнительную жену, но и не мог отказаться смотреть на неё. Поэтому невольно взгляд его возвращался к тонкой шее, беззащитно торчащей из ворота ночного халата, к красивым маленьким рукам, перехватившим этот халат на груди, к миниатюрной талии, туго перехваченной пояском, а, главное, к огромным карим глазам, которые вопросительно-тревожно глядели на него.