И как только она это сделала, за первой вереницей воспоминаний потянулась вторая. Этих других, чужих, воспоминаний было гораздо меньше, чем ее собственных, и сменялись они медленнее, отчего Джен могла их хорошенько рассмотреть. С каждого изображения на нее смотрела девушка с большими карими глазами и слегка вьющимися каштановыми локонами. Веселая, грустная, задумчивая, смеющаяся, счастливая, тревожная - но всегда хрупкая, воздушная, пронзительно светлая. Что бы она ни делала - танцевала на балу, прогуливалась в парке с букетом полевых цветов, вышивала, распоряжалась прислугой, читала книгу, разговаривала - в каждом воспоминании Джен ощущала ее мягкость и доброту. Мама. Теперь она знает свою маму.
Джен готова была смотреть на нее бесконечно, но тут мельтешение ее собственных воспоминаний замедлилось, а потом и вовсе остановилось, и на передний план выдвинулась одна-единственная картинка, закрыв собою все остальные.
Эту ночь Джен не забудет никогда, и сейчас воспоминание проявилось четко, почти физически ощутимо. Животный ужас, чувство полной катастрофы, безысходности и невыносимой злости на глупую себя и подлых предателей, что бросили ее одну, а сами смылись не предупредив о приближении ректора.
Какой же надо быть идиоткой, чтобы согласиться залезть ночью в директорский кабинет? А главное, зачем? Ладно бы она сама не написала эту проклятую контрольную, так нет же. Это два ее закадычных дружка - теперь уже бывших, такой подлости Джен им никогда не простит - подбили выкрасть работы по чароведению всего курса. Ведь если пропадут результаты контрольной, то кто именно украл не догадаются, а переписывать заставят весь курс. А дружкам-то и надо всего ничего: только второй шанс, чтобы подготовиться получше. И если бы не реальная угроза отчисления Джен ни в жизнь не пошла на это.
И что в итоге? Она стоит посреди ректорского кабинета, слышит приближающиеся шаги и голоса, подельники сбежали и бросили погибать одну, и теперь уже перед ней стоит угроза не простого отчисления, а вылета из Академии со скоростью пушечного ядра.
Паника. Взгляд беспомощно мечется из стороны в сторону в поисках спасения. Что делать? Что же делать?! В последний момент перед тем как дверная ручка дернулась вниз Джен шмыгнула за тяжелую портьеру. В кабинет зашли двое, судя по голосам – ректор Корнелиус Цимгель и кто-то еще незнакомый. Зажегся свет.
Джен забыла как дышать. Машинально коснулась амулета на груди и стала читать молитву к Матери Зернире о спасении и защите. Этот камушек пятилетней Джен подарила старая гадалка на улице. Наверное, пожалела сироту, сказала, что этот волшебный амулет сбережет ее от всех несчастий. Джен поверила безоговорочно, да и как сомневаться, если камушек словно отпугивал всех обидчиков. Старшие воспитанницы, которые раньше так и норовили переложить на младших свою работу, теперь как будто забыли о существовании Джен. Это теперь, уже будучи адепткой шестого курса и исследовав камешек, она понимала, что никакой это не амулет, а самый обычный осколок булыжника, каких под ногами валяется в несметном количестве. Но все равно продолжала носить под одеждой и верить в его помощь.