Кадиим покачал осуждающе черноволосой головой.
— Ты вьёшь из меня веревки.
— Вовсе нет. Ну, быть может, совсем чуть-чуть. Значит, я могу пойти на бал?
— Я должен обдумать твою безрассудную затею.
— А я начну выбирать платье.
— Я ещё не дал своего согласия.
— А я на всякий случай. У меня столько нарядов и совсем некуда в них ходить, не говоря уже, что они успевают выйти из моды.
Впрочем, когда собираешься на маскарад, устаревший фасон значения совершенно не имеет.
Я улыбнулась мечтательно, перебирая мысленно свой гардероб.
Я поеду на бал.
* * *
Я поеду на бал.
Я заснула с этой фразой, волнующей, радостной, полной ожидания неизвестного ещё чуда. Проснулась с нею же. Повторяла мысленно весь день и иногда, когда рядом никого не было, шепотом вслух. Навестивший меня с утра отец удивлялся счастливой моей улыбке, блеску в светлых зеленых глазах, румянцу на нежных щечках, но я отвечала просто — весна. Хотя за окнами небольшого дома, который отец снимал для меня, по-прежнему грязь и лужи, хмурое небо и голые ветви деревьев, безликие прохожие в темных одеждах и заляпанные бурыми пятнами экипажи.
Платье, сочетание тканей пастельных оттенков, льдисто-голубой и бежевой с рисунком из переплетающихся цветочных стеблей и бабочек. Пышная юбка на кринолине, с непривычки кажущаяся непомерно объёмной. Тугой корсет, выгодно подчеркивающий мою небольшую грудь. Отороченные кружевом рукава до локтей я приспустила, обнажая полностью плечи, а перчатки выбрала обычные белые. Горничная уложила мои длинные золотистые волосы в элегантную прическу с кокетливо спускающимся на плечико локоном. Из украшений золотые серьги, цепочка с кулоном в виде розы — папин подарок — и кольцо с непроницаемо-чёрным камнем. Кадиим сам завязал голубые ленты серебристой полумаски, помог мне надеть тяжелый, подбитый мехом плащ. В очередной уже раз качнул головой, не одобряя моей затеи, и с поклоном растворился, втянулся синеватой дымкой в камень кольца.
И зря волнуется. Ничего со мной не случится.
Я поеду на бал. Нет, не так. Я еду на бал.
Особняк, где проходил маскарад, принадлежал, как поведал Кадиим дорогой, какому-то знатному вельможе, состоящему нынче на хорошем счету у короля Афаллии. Впрочем, и на само королевство, одно из крупнейших и влиятельнейших в этой части континента, братством возлагались большие надежды. Бесконечная игра, очередная партия. И, как бы ни сложились обстоятельства, как бы ни были разыграны роли, свой выигрыш Тринадцать получат, а надоевшую, бесполезную игрушку выбросят без малейших сожалений.
Двухэтажный особняк из розового кирпича сиял. Высокие освещённые окна, фонари во дворе, рассеивающие вечерние сумерки. Когда карета, миновав распахнутые фигурные ворота, остановилась перед парадным входом, и подбежавший лакей открыл дверцу экипажа, мне показалось, что я попала в сказку. Самую настоящую, которыми я так зачитывалась в детстве. Замирая от восторга, придерживая, насколько возможно, колышущуюся колоколом юбку, я вышла из салона, поднялась по широким ступенькам к входу. Другой лакей с поклоном распахнул передо мной темно-коричневую дверь, третий принял у меня плащ. В светлом холле полно народу, роскошно одетых, сверкающих драгоценностями дам и джентльменов, в массе своей отдавших предпочтение обычному фраку. Но, по крайней мере, все в масках, кто в полумасках, как я, кто держал перед лицом маску с длинной ручкой, кто в скромных однотонных, кто в украшенных кружевами, перьями и камнями.