Я быстро бегу вниз, мысленно напевая дурацкую песенку про кузнечика. Если не думать о том, что мой невидимый охотник уже давно следит за мной повсюду, то можно попытаться справиться с паникой.
Я — зелененький кузнечик, я похож на…
Бум!
В пролете между этажами от страха и боли в висках у меня все-таки случается зрительная галлюцинация. Потому что там стоит высокий молодой мужчина в черном костюме и белой рубашке. Светлые глаза, светлые волосы, улыбка до ушей и столько искр во взгляде, что мне становится не по себе, как будто я — стог сухого сена, которое вот-вот вспыхнет.
А еще у него цветы: красивый букет странных маленьких роз лавандового цвета. Или это не розы, а какой-то очень похожий на них гибрид. Кому-то точно повезло с романтичным мужчиной.
Мы предпринимаем несколько попыток разминуться, но каждый раз наталкиваемся друг на друга. Потом сдаемся — и мужчина демонстративно «прилипает» к стене, освобождая мне путь к бегству. Но прежде, чем дать мне уйти, спрашивает, где найти нужную ему аудиторию или группу.
— Это моя группа, — говорю я, мысленно перебирая всех красоток. На филфаке их много, не зря же называется «факультетом невест».
— Может, вы тогда подскажите, есть ли на занятиях Екатерина Белоусова?
— Есть. — Я начинаю икать от удивления. — Она перед вами.
Блондин какое-то время меня разглядывает, и мне все больше кажется, что ему не очень по душе визуальное воплощение вполне распространенных имени и фамилии. Но мужчина берет себя в руки, протягивает мне букет и официальным тоном говорит:
— Кирилл Андреевич просил передать вам цветы и вот это, а также передать свои извинения за вчерашнее недоразумение.
Я просто не понимаю, выпадаю из себя в тот момент, когда в мою свободную ладонь ложатся атласные ленты красивого бумажного пакета. Это правда все мне? А за что? Что вообще было вчера? Я бы согласилась отдать все это, даже не глядя, лишь бы Кирилл был здесь и сказал, почему он был таким инопланетянином.
— Прошу прощения, Екатерина, но у меня указания проследить, чтобы вы открыли подарки. — Он пожимает плечами и снова швыряет в меня искрами заинтересованного взгляда. — Вы, кажется, собирались уходить? Здесь неподалеку есть сквер…
— Беседка еще ближе, — машинально отвечаю я и прохожу мимо, теперь точно отдавая себе отчет, что окончательно перестала что-либо понимать. И что самое неприятное — мне все равно не страшно.
На внутреннем дворе за главным корпусом — маленький парк и новенькие беседки. В одной из них как раз никого, и окна аудитории, из которой я сбежала, выходят на другую сторону. Здесь нас точно никто не увидит.