Клянусь, если будет нужно, я так и сделаю. Буду сгонять бабушек из домов престарелых. Пусть любуются. Никаких мужчин в зале.
- Пойдём, когда?
- Сегодня!
- Я не могу сегодня. – говорит он, снова целуя ее. – Давая завтра?
Дочь обижено от него отстраняется, надувает губки и точно, как ее мать, раздувает ноздри. Не успеваю дослушать их разговор, потому что моя любимая женушка заходит в зал.
Запах ее кожи в доли секунд заполняет комнату. Я шумно вдыхаю ее запах. Чувствую ее даже на расстоянии.
- Мониша. – тяну я, осматривая ее в слишком коротких шортах и полупрозрачном топике. Она лишь игриво стреляет в меня глазами, знает, чем все это закончится…
- Лука? – она обнимает, игриво трется щекой о шею, собирая губами капельки пота. – Звонил Алан, Майлза выводят из комы…
Настроение тут же падает, внутри все со скрипом натягивается, хочется что-нибудь сломать. Меня трясёт от злости. Мониша быстро улавливает моё настроение, прижимает еще сильнее и обтирается о меня. Она знает, как успокоит моего внутреннего зверя.
А все это из-за этой больной девчонки, которая вскружила другу голову. Она отправила его, специально или нет, не важно, сделанного не вернёшь. Из-за этой Басиевой он теперь в коме, и никто не знает, сможет ли он полноценно оправиться после комы.
Тяжело вздыхаю, перехватывая маленькие руки жены, притягиваю к губам и целую их. Настоящая сласть для меня. Моя одержимость.
Если с Майлзом будет все хорошо, пусть сам решает ее участь.
С Алиевым я разберусь. Разотру в порошок старого козла. Пока он просто угрожал, я не реагировал, но теперь – это личные счёты.
Его кафе мы сожгли, не оставили и кирпича от здания. Это моё личное ему послание. Дальше я приду за ним, сожгу его тело, скормлю ему килограмм мышьяка, пусть жуёт, не подавится.
- Нужно решить дела. Закончить все, а потом сможем ехать обратно в Монако.
В палате душно и пахнет лекарствами, мне кажется, что тут витает смерть, это угнетает. Майлз неестественно бледный, его кожа синяя, будто сердце не гонит кровь по венам. Зрелище пугающие.
Алан сидит рядом со мной уже час, мы ждём, когда он проснётся.
Не говорим не слова, не делимся переживаниями, просто ждём.
Все должно быть хорошо.
- Ну привет, папочки. – слабо говорит друг, его голос очень слаб, вернулись хрипы, но он в здравом уме. Я с облегчением выдыхаю.
- Привет, сынок. Как спалось?
- Отлично, не было ни Вас ни проблем.
- Ну если вернулось твоё отвратительно чувство юмора, значит все не так плохо! – усмехаюсь, подходя к нему ближе.
Майлз открывает глаза, которые сильно покраснели.