Вэйдалл подал мне руку, я приняла машинально, Гален шагнул в сторону и присвистнул вдруг.
— Ты это видел? Наша птичка и впрямь сегодня ослепительна… со всех ракурсов.
Вэйдалл глянул через плечо. Это Стасия и Аиша щеголяли декольте глубокими, соблазнительными, моё же платье — широкая атласная юбка и кружевной лиф с рукавами — полностью закрыто спереди, зато вырез сзади почти полностью обнажал спину. От красного пояса я отказалась и мой алый аксессуар — шёлковый ридикюль, висящий на шнурке на запястье.
— Теперь вижу, — взгляд Вэйдалла скользнул по моей спине, прикрытой сверху распущенными светлыми локонами.
— Вам не нравится? — растерялась я, и сирена сразу же запротестовала — нравится, и даже очень.
— Нравится — не совсем точное слово, — Гален одним взглядом не ограничился и провёл указательным пальцем вдоль моего позвоночника от каскада волос до чёрного пояса юбки. — А из точных слов на ум пока приходят только сплошь непристойные.
— Гален, — повторил Вэйдалл твёрже, жёстче.
— Вообще-то я тут старший, — Гален посмотрел насмешливо, пренебрежительно на нечаянных свидетелей нашего разговора, встал рядом со мной и тоже, к немалому моему удивлению, подал руку.
— Странно. А ведёшь себя как зелёный мальчишка.
— Как тут не помолодеть душой рядом с юной обольстительной сиреной? Телом-то я ещё очень даже ничего.
— Заканчивай паясничать, на нас смотрят.
— Заканчивай занудствовать, как Дрэйк. Не видишь, у меня даже настроение улучшилось? Вот и не порть его снова.
Я неуверенно просунула руку под локоть Галена, сообразив, что, во-первых, один собрат прикоснулся ко мне на глазах другого, а того определённо больше заботило общественное мнение, и, во-вторых, я впервые слышу, как они разговаривают между собой. Аж любопытно, они всегда так «беседуют» или ради меня стараются? И что же получается, Вэйдалл рассказал Галену о тройной привязке? А Гален упомянул-таки о нас? Или нет?
Так мы и направились к распахнутой двустворчатой двери: я под ручку с обоими мужчинами, словно подчёркивая наши не совсем традиционные отношения. Мы переступили порог зала, просторного, полного уже прибывших гостей, негромкой музыки, сияния хрустальных подвесок на люстрах и блеска украшений на дамах. Высокие, ведущие в сад окна распахнуты, выпуская наружу шелест голосов, степенную, неторопливую мелодию и желающих выйти на свежий воздух для любования звёздами и розами хозяйки дома. На потолке запечатлена огромная картина — боги и богини в лёгких развевающихся одеждах, добрая половина местного человеческого пантеона, будто наблюдающая из далёких небесных чертогов за жизнью людей, а вокруг среди пушистых кучевых облаков затаились шаловливые крылатые посланники божественной воли, кто с луком и стрелами, кто с кувшинами или ларцами с дарами.