От размышлений его отвлек звонок по закрытой линии. Премьер-министр. Заносчивый скот трезвонил исключительно под давлением обстоятельств и только тогда, когда других вариантов не оставалось. С представителями высшей власти у них складывались крайне тяжелые отношения, порой на грани войны. Марс выждал пять минут, наблюдая, как телефон дрожит в беззвучном режиме, и только затем ответил. Его соединили с Георгом Марлоу.
— Нужно встретиться, мистер Брицкриг, — скрипел на той стороне голос, отделенный тысячами километров.
— Не имею ни малейшего желания, — ответил Марс, слыша как тот сопит, явно его проклиная. — Я не вижу отмены дела.
— Я отменил розыск по вашей просьбе, мистер Брицкриг. Пошел вам навстречу. Хочу, чтобы вы тоже пошли навстречу мне. И не только вы, но и ваша новая подчиненная.
— Она в очень плохом состоянии, — лгать этому ублюдку, являлось сплошным удовольствием.
— Вы же такой талантливый, мистер Брицкриг. Оживите ее и приведите к нам. Или мне, — многозначительная угрожающая пауза повисла в трубке, заставляя Марса остро напрячься. Убивать люди умели не хуже асуров. — Придется сделать все самому. Можете считать, что это приказ!
Премьер-министр положил трубку, оставив Марса ядовито-хлещуще кипеть от бешенства. Никто не смел ему приказывать. Никто.
Пытаясь выяснить, зачем сурам понадобилась Милена Баргузинская, он уже наткнулся на информацию, заканчивающуюся вовсе не стенами Скотланд-Ярда, а идущую дальше, на Даунинг-стрит дом десять. Он прекрасно знал о Джоне Смите и о том, что на него самого давным-давно заведено дело. Но зачем могла понадобиться девушка? Она ничего не делала, никого не убивала и с виду казалась чистой, как горный хрусталь в лучах солнца.
Единственное, что можно было предположить — о ее невосприимчивости к сурам известно не только Марсу. Он явственно ощутил, как не хватает информации. Очевидно большого куска. И очень надеялся на досье Плацида. Давний партнер умел добывать информацию, как никто другой. И не только информацию.
Чудо в моей жизни случалось лишь единожды. И я его даже не помню. Поздней осенью, когда мне было около пяти лет, я, одетая в одни трусики и майку, пришла к дверям Баргузинского дацана с обглоданным черепом овцы в руках.
Одна.
Никто так и не смог выяснить, откуда я. Где родители и какая у меня фамилия? Мой нынешний отец удочерил меня. Появилась семья, с мамой и папой. И хотя мама умерла спустя десять лет, ее смерть сильно повлияла на мой выбор профессии.
Больше ничего необычного никогда не случалось.
До вот этого последнего инцидента.