— Если вы дадите показания, у нас появится зацепка и живой свидетель. Анализ вашей крови даст новый виток расследованию. Мы поможем вам и вашему мужу быстрее вернуться домой. Понимаю, что вам сейчас трудно…
— Трудно? — я оторвала красное лицо от ладоней и посмотрела с изумлением на Смита. Я свидетель, который рискует сойти с ума.
— Если я правильно поняла, детектив, мне не трудно! Мне, — я откинулась на спинку стула и развела руки в разные стороны, растопырив пальцы, — конец! Почему вы не можете их арестовать? Ждете, пока укокошат еще пару-тройку женщин?
Тот переменился в лице, растеряв всякий налет вежливости, становясь жестким, целеустремленным.
— Вы не знаете этих людей. Это огромная организация, управляющая всем. Буквально всем вокруг!
— Миром хотите сказать?! — мой голос сорвался на крик.
Он коротко кивнул, так, словно это что-то обыденное.
— Я не верю ни в какие теории заговора. Это все бред, и только!
— Вы не представляете, какие у них связи и влияние, мэм. Призвать к ответу или хотя бы косвенно уличить уже было бы победой. Марс Брицкриг — не последняя фигура в этом темном, лживом мире. Мы, люди, давно уже никто в своем же доме.
Я все-таки засмеялась. Негромко, горько, с пониманием. Ну, дом же это не стены, это люди. Вот и буду я вместе с мужем сидеть в одной психиатрической лечебнице в Улан-Удэ, когда я надоем Марсу, и тот найдет себе новую девочку для секса. В груди все сжалось от боли, а между ног откликнулось слабое желание. Я со страхом осознала, что даже сейчас теку, увлажняюсь. Андрей будет страдать по Плациду, а я — по Брицкригу. Что мне терять? Я не смогу отказаться от Марса. Я не хочу от него отказываться. При любом раскладе, это известно всем и всегда — наживке конец.
— Почему у них такой короткий послеоперационный период?
— Мы не знаем. Они быстро восстанавливаются. Не болеют. Живут очень рискованно, любят азарт, соревнования, адреналин. Раз в десять лет проходят внутреннее обновление. Иногда чаще. Мы считаем, что случайные органы им не подходят. Им сложно нанести серьезные травмы. Очень высокая степень регенерации. Это все, что известно.
Смит глубоко и искренне огорченно вздохнул.
— Мой отец погиб, расследуя это дело, — зачем-то сообщил он, не понимая, как мне все равно.
Мне и в самом деле все равно. Я не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Группа нелюдей, вообще непонятно кого, живет и процветает на Земле, меняет испорченные органы и правит миром. Может быть я уже сошла с ума? И по уши в психозе. Вроде пока нет.
И не чувствую я никакой зависимости, только что влюблена. Часть моего разума шептала, что все грязная ложь. Марс Брицкриг — самый прекрасный мужчина на свете.