Я успокоила директрису:
– Мы делаем все, что в наших! Возможно, все произойдет в ближайшее время. Но вы все должны меня слушаться беспрекословно.
Алла закивала, довольно заулыбалась. Потом задала вопрос:
– Мент, а почему у тебя имя такое странное? Анастасия Петрович?
Я даже не нашлась, что ответить. Но юной блондинке ответ и не требовался. Аллочка, судя по всему, обожала все неординарное, потому что заявила:
– Супер звучит! Дома окажусь, сразу переименуюсь. Еще круче! Стану например, Алешкой Надиновным. Отчество пусть маманькино будет. Здорово я придумала?
Я кивнула. Как говорится, чем бы дитя не тешилось… Пусть прикольные имена придумывает, не отвлекается. Меня радовало, что про барона красавица напрочь забыла. Но ей с такой-то внешностью отыскать нового недолго!
– Анастасия Петрович! – обратилась ко мне Светлана Федоровна. – Коли скоро домой отбываем, разрешите еще раз прогуляться по прошлому. Детям показать, так сказать, важные исторические места.
– Хорошо. Но только под присмотром Ирины Васильевны и братьев Рыбкиных.
От компании лейтенантов, также дружно пребывавшим в таверне и вкушавших ягненка под соусом, отделился настоящий и доложил:
– Настя! Поручение выполнено. То есть, не выполнено.
– Это как?
– Выполнено, но только наполовину. К девице Горчаковской опрос проводить ходил. Но той дома не оказалось. Съехала еще вчера вечером. Куда, слугам неведомо. Барышня не сочла нужным сообщить!
– Даже так? – удивилась я. – А по остальным что?
– Остальные пострадавшие охотно сотрудничали со следствием. Правда мало дельного добавили. Только то, что Иван Никифорович рассказывал. повторили. Больше дивились, какая форма у нас и что все мы, Рыбкины, на одно лицо.
Я опешила:
– Вы всем скопом, вшестером ходили? Можно было по одному Рыбкину на одного свидетеля раскидать. Так же быстрее.
Но лейтенант возмутился:
– Настя! Тебе легко говорить! Ты клонов наколдовала и на меня сбагрила. Толку-то от них ноль! За мной все повторяют, инициативу проявить не способны.
– Ладно, давай сюда свои записи. Позднее встретимся.
Лейтенант протянул мне довольно толстую пачку бумаг, украшенных кляксами. Я порадовалась, что расследую преступление в 19 веке. Рыбкину пришлось таскать с собой перья и чернила. Но пусть радуется, что не мы очутились еще в более глубокой древности, когда на камнях писали. Стал бы тогда показания свидетелей на булыжниках каменным колышком выбивать!
Распрощавшись с товарищами по несчастью, я направилась в полицейский участок. Хотела просмотреть еще документы по делам Чокнутых и Ночному гостю, что были у Ивана Никифоровича. Какая-то несостыковка, странность, меня в этих делах очень смущала. Но что именно, я не могла понять. Еще периодически мысли возвращалась к предупреждению моих ведьм-благодетельниц. Тот, кого и назвать страшно, до сих пор оставался загадкой. Ясным было одно: этот человек обладает невероятной магический силой и находится со мной в одном пространственно-временном промежутке. На всякий случай я велела учительнице истории: