— Ирк, тебя всегда ноги подводят, когда я рядом, — не злорадствую, но и не жалею. — Признайся в слабости ко мне хоть себе, — криво усмехаюсь. Девчонка не сдается, порывается вскочить, но не позволю жертве вот так сбежать. Кидаюсь следом, но зацепив велик, ухаю вниз, правда, утаскивая и Ирку, которую в падении умудряюсь схватить за ногу. Наплевав на боль, простреливающую по телу, рывком подтягиваю брыкающуюся девушку к себе, наваливаясь всем весом:
— Ир, заканчивай меня дразнить, — молю с придыханием, еле сдерживаясь, чтобы к чертям собачьи не избавить с треском Королька от вещей.
— Блин, Селиверстов, пусти! — обрушиваются на меня тяжелые кулаки девчонки.
Не больно, но в башке начинается звон, поэтому пригвождаю сначала одну руку над головой Иркой, а потом и вторую. Сцепляю своими, задыхаясь от чувств, разрывающих сейчас на части:
— Отпущу, Ир, опущу, — бормочу, не в силах отвести взгляд от губ, что манят словно доза наркомана. — Только трахну. Очень… очень надо, — каюсь страдая.
— Не смей, — визжит Ирка, извиваясь точно змея, — идиот…
Пока она нестерпимо близко поглощаю ее рот своим с остервенением алчущего до поцелуев малолетки. Уже было языком упираюсь в зубы, как Королек принимается брыкаться рьяней, кусаясь за что успевает, совершенно не страшась причинить боль.
Язык, губы… Стону с надрывом, даже на глазах слезы выступают, но мне плевать, не опущу. Одной рукой удерживаю запястья Королька, а свободной, фиксирую голову, нажимая на скулу, чтобы челюсть разжала. Девчонка всхлипывает и сдается.
Облизываю раненую губу, а потом, наплевав на собственные муки, — с большим смаком рот Ирки. Саднящим языком проникаю внутрь и теперь уже срываю стон девчонки. Не могу держаться — трясет от желания, в башке пугающая пустота и единственная мысль — взять девчонку, чего бы мне это не стоило.
Ира продолжает трепыхаться. Коленками пытается угодить куда получается. Головой крутит, чтобы избавиться от навязчивых губ. Но я с тем же упорством продолжаю насилие, только теперь уже распахивая на Корольке курку, полочки кожаных брюк, надетых поверх спортивных, чтобы промозглым днем во время езды не намочить.
— Хочу тебя, — покрываю лицо девушки жгучими поцелуями. — Хочу, Ирк, хочу, — звучит как заклинание, точно мантра, которую необходимо донести до паствы. — Хочу… Так хочу, что с ума схожу…
Королек на миг замирает, обвиняюще смотрит в глаза. Рвано дышит, бой ее сердца отдается в моей груди, а потом девушка гневно чеканит:
— Лерку свою трахай, — принимается с большим пылом извиваться, умудрившись освободить руку с размаху вмазать по щеке: — Светку, Юльку… кто там у тебя еще есть? — беснуется, точно дикая кошка. Лицо горит, в ушах звенит, в голове, вообще, ни одной мысли не остается. Больше нет терпения подавлять похоть, что уже в паху пульсирует. Да и сколько можно меня лупить?!