— В холодильнике есть все для бутербродов. Плюс сок, вода, фрукты и сладкое…
— Нам ничего не надо, — отчеканила Настя и стрельнула взглядом в сторону рюкзака: — У нас все с собой.
Он уже оценил тяжесть рюкзаков обеих: девушки притащили на себе кучу красок. Надо было догадаться и хотя бы встретить бедных у метро. И вот сейчас от отказа принять угощение Иннокентий напрягся ещё больше и даже отступил к дверному косяку за поддержкой.
— Придется съесть, — хотелось сказать мягко, а вышло зло. И он поспешил объясниться: — Я до вечера понедельника здесь не появлюсь. Все испортится. Не хочешь сама, возьми домой собаке.
— Собака это не ест, — все так же нейтрально выдала Настя.
— Твоя собака должна есть все, раз она с улицы.
— Она и ест все, — ответила Настя.
Иннокентий уловил улыбку в уголке ее рта, и у него сразу пересохло в горле, но он сдержался, не облизал губы.
— И вы все ешьте, — ляпнул и язык прикусил. Глупо вышло. И обидно. А обидеть он никого из них не желал. — Я специально для вас купил, — добавил он и перевел взгляд с одной девушки на другую. — Ну что? — У него от нервов жутко чесались ладони. — Может, все-таки показать вам рабочую площадку? Вы ж не в гости пришли, — добавил он и сразу пожалел: улыбка исчезла с Настиного лица, а на ее напарницу он даже не смотрел. — Диван я отодвину. Это так, чтобы ты оценила общий вид. Есть какие-то идеи?
— Сейчас модно псевдотрехмерные женские лица…
— Автопортрет нарисуешь? — перебил Иннокентий и снова прикусил язык, но взгляда от Настиного лица отвести не смог. Отвела она, но успела вспыхнуть.
— Я же сказала, что вам не нужна никакая роспись, — буркнула Настя, глядя уже в пол.
— Мне все нужно, — он в свою очередь потупился и обнаружил, что обе девчонки босиком. — У меня тапок нет. Так что не разувайтесь. И рисуйте, что хотите. Чтобы я вернулся в понедельник, зажег свет и сказал: вау… А что вы для этого сделаете, мне, честное слово, без разницы. Если, конечно, это не будет нечто из разряда восемнадцать плюс. У меня маленький племянник.
Настя снова смотрела на него. И ей как-то удалось вернуть во взгляд безразличие. Нет, все-таки эту Настину ипостась Иннокентий не любил. Вид сзади и вид спереди в этой девчонки очень разнился. Теперь ему больше нравилось ее лицо. Он уже сумел убедить себя в том, что все остальное можно найти в любой бабе. За это отвечала одна его ипостась, а вот в глаза Насте смотрела совершенно другая и не соглашалась с первой. Если с телом он еще мог как-то договориться, то голова отказывалась подчиняться, хотя он бы с удовольствием выбил из нее, пусть даже при помощи мухобойки, вредные мысли относительно этой девчонки. Он едет отдыхать с Моникой, и точка!