— I found my passport, — пролепетала она, и в этот раз Реза буркнул «I know», но глаз все равно не поднял. (Я нашла паспорт — Я знаю.)
Конечно, он знает! Аббас явно успел все рассказать. Не лезь. Видишь, он пишет кому-то… Адвокату, наверное… Мог бы попросить принести его телефон и позвонил бы — всяко быстрее рассказать, чем описать ситуацию. Дура, полиция, наверное, уже в доме — Аббас ведь побежал открывать. Блин, Суслик, ты должна все объяснить полицейским. Что все?
Извилины тряслись не меньше рук, и Сусанна больше для себя подняла плед, чем для Резы, но дверь библиотеки распахнулась именно в тот момент, когда ее руки обвились вокруг его плеч, и Реза, воспользовавшись прикрытием ее тела, незаметно сунул телефон за спину, а затем отстранил ее очень нежно и так же демонстративно погладил по щеке, попросив оставить их на минуту. Однако полицейский приказал ей остаться, и она опять села на диван, а Реза остался стоять в пледе, как в плаще, и слащаво-вежливым тоном заговорил с полицейским по-арабски, но в ответ явно тоже получил отказ.
Сусанна с трудом оторвала взгляд от подрагивающих усов тучного мужчины, под беретом которого от жары или нервов проступила испарина. Она чувствовала такую же под челкой. В дверях стоял Аббас и не сводил взгляда с окаменевшего лица брата. А за ним еще один полицейский в белой форме, явно рангом ниже, очень похожий на тех, что патрулируют Пирамиды. На Резу глядеть не хотелось, достаточно было бескровного лица Аббаса. О чем они говорят? О тебе, Суслик! О чем еще они могут говорить. Но почему усатый полицейский не спросит ее лично — в конце концов это о ее пропаже заявили! Потому что ты женщина. О тебе можно говорить и без твоего участия. Точно, забыла… Да я и слова сейчас не скажу, кроме одного: Паша — мудак…
Сусанна зажмурилась, чтобы сдержать слезы страха, а когда открыла глаза, не увидела Аббаса, но через секунду тот вернулся с лэптопом. Усатый полицейский втиснулся в кресло под портретом Раймонда Атертона, а бедный Реза, продолжая придерживать на плечах плед, присел подле стола на корточки. Блин, не мог одеться? Да он, наверное, и просил об этом, да его, как и ее, не выпустили из комнаты.
Реза продолжал говорить, тыча пальцем в экран, и с каждым новым словом по лицу полицейского расползалась ухмылка. Реза слишком растягивал слова, хорошо еще не зевал, да и полицейский уже говорил мягко, пусть и отрывисто, а потом они оба над чем-то смеялись. Над чем-то или кем-то, Суслик? Да пусть смеются, только поскорее уйдут отсюда. Пока же они кивают в ее сторону и продолжают смеяться, но вот Аббас подошел к ней и протянул руку, и она покорно двинулась к выходу.