— Что скажешь, дочка?
Ну, что я могла сказать? Только правду.
— Да, он… целовал меня несколько раз.
— Когда? — потребовала Добронега.
— Ну зачем тебе?
— Ответь! — неожиданно жестко произнесла мать Радима, и я застыла. — Я не из простого интереса спрашиваю.
— Один раз во время пира, во дворе. Потом здесь. Перед отъездом.
— Олег видел?
— Олег? При чем здесь он?
— Видел или нет?
— Да, сегодня он был во дворе.
— Что было потом?
— Потом они поговорили, и Миролюб уехал.
— Ссорились?
Я вспомнила их «танец с саблями».
— Не знаю. Я у Серого была. Не слышала толком.
Добронега резко согнулась, закрыв лицо руками. Я испуганно бросилась к ней, в очередной раз подумав, что так и не знаю, звала ли Всемила ее мамой, потому просто спросила:
— Тебе плохо?
— Из-за девки, — неразборчиво пробормотала Добронега в ладони. — Опять из-за юбки. Глупцы.
— Да о чем ты?! — я опустилась на колени перед матерью Радима, стараясь заглянуть ей в лицо. Та отняла руки и выпрямилась.
— Отец уже голову сложил из-за меня. И эти туда же!
— Подожди! Ты хочешь сказать, что…
— Миролюб уехал в Красно Дворище, а воин из его дружины остался здесь говорить от его имени. Говорит, Олег убил одного из их людей. Ночью, когда к тебе ходил. Этого воин не говорит, но кому надобно, знают. Он не только княжеского воина убил, получается, еще и тень на побратимство бросил.
— Какую тень, о чем ты?
— Мать-Рожаница, как же так! Что с ним было, отвечай? — Добронега вдруг резко схватила меня за запястье. Больное, между прочим, но похоже в этот момент это волновало ее меньше всего.
От неожиданности я уселась на пол. А как же болезнь Всемилы, а как же не волновать? Или она устроит мне разнос, а потом зелье вольет?
— Ничего не было! — возмутилась я. — Ничего!
— Олег целовал?
— Нет! Да что ты говоришь такое! — я, как могла, открыто посмотрела в ее глаза. — У нас с Олегом ничего не было! И нет! Как ты вообще о таком подумала?!
— Ой, врешь, дочка! Неужто я не вижу, как ты на него смотришь? И раньше смотрела, только не так. Сейчас злости нет. Ты же глазами его везде ищешь, а потом уже тех глаз не отводишь.
Я посмотрела в пол, чувствуя, что лицо заливает краской. Господи, неужели это было так заметно? Прилетело, откуда не ждали. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. А что, если это было заметно не одной Добронеге? Что, если Миролюб?.. А ведь он вправду всегда цепляет Альгидраса, подначивает. Конечно, мысль о том, что это ревность, мелькала в моем мозгу, но слишком быстро исчезала. Ну, не могут всерьез эти суровые мужчины вот так… Господи! Убить из ревности, да еще опозорить! Добронега выпустила мою руку, и теперь уже я прижала ладони к пылающим щекам.