— Что на Златана нашло? — хмуро спросил Радим.
Миролюб склонил голову к одному плечу, потом к другому, разминая шею.
— Кабы я знал. Пил он две седмицы. А отчего, я так и не успел узнать. И видишь, как сегодня неладно вышло. Виню себя. Рука эта проклятая…
Я быстро оглянулась на говоривших как раз вовремя, чтобы увидеть, как Миролюб с досадой кивает на покалеченную руку. Радим посмотрел на руку Миролюба, потом поднял взгляд к лицу княжича.
— Он сыном поклялся, что ты ему о том сказал.
Наступила тишина. Я не видела лица Миролюба, но то, как выпрямился княжич во весь рост и расправил плечи, говорило лучше всяких слов.
— Не веришь мне? И Божьему суду, стало быть, тоже не веришь?
Рядом со мной тихо охнула Златка.
— Я не говорю, что не верю, Миролюб. Понять хочу. Почему он так сказал?
— Кабы я знал, почему он так сказал, не дрался бы с ним на потеху всему люду. Прирезал бы, как собаку, без разбору и всем объявил бы, что его леший попутал. И никто бы мне слова не сказал. Сам знаешь. А я на Божий суд пошел. Правду свою доказать. После допросить его хотел. Да Боги вон как распорядились. И тебе, Радим, коли не веришь мне, надо было сразу на площади говорить. Я бы и против тебя вышел. А то, что это за дело: по дворам шушукаться да в худом обвинять?!
Миролюб говорил, не повышая голос, но тон его был таким, что я невольно поежилась. Это снова была речь княжича.
— Я не говорю, что не верю. Я хочу понять, — повторил Радим.
— Так и я хочу понять, Радим! — с досадой воскликнул Миролюб, — Буду с дружиной говорить. Может, кому сболтнул чего. Ты со своими поговори. Да и тело Ярослава найти надобно. Коли Стремна еще его в море не унесла. Псов у тебя хотел просить, след взять. Вещи его остались. Пес свирский однажды меня спас, спасибо отцу твоему. Вот сейчас пусть имя побратима твоего обелит.
— Не побратим он мне боле, — ровным голос ответил Радим.
— Не горячись, — миролюбиво проговорил княжич. — Остынешь да помиритесь.
— Побратимство не рубаха, чтоб, когда захотел, скинул да после снова надел.
— Да знаю я все. А уж коль не побратим, так и не станешь о нем печься дальше?
— Не больше, чем о другом воине, — сухо ответил Радим.
— Зря, воевода.
— А ты меня еще поучи, княжич!
Я ожидала, что Миролюб рассердится на слова и тон Радима, но тот внезапно расхохотался, точно все это его забавляло.
— Ох, тяжело тебе другом быть, воевода. Но коль позволишь, я попробую. Или не позволишь уже? — тон Миролюба стал серьезным. — И сестру не отдашь?
Радим впервые за все время разговора бросил взгляд поверх плеча Миролюба на нас со Златой. Точнее на меня. Я прекрасно понимала, что он в курсе того, что у разговора есть свидетели. Подозреваю, что он позволил нам остаться, чтобы не гонять Златку, которую и так сегодня обидел ни за что. Впрочем, сейчас он смотрел на меня с досадой. Как будто я была виновата в том, что Всемила сосватана за княжеского сына.