— Все будет хорошо, — зачем-то прошептала я и быстро поцеловала юношу в висок.
Когда я отстранялась, мне показалось, что Альгидрас сделал ответное движение, пытаясь удержать контакт. Впрочем, возможно, мне это просто показалось. Ведь ему и вправду было очень плохо.
Я быстро вышла, аккуратно притворив дверь, думая о том, что я понятия не имею, сколько я там пробыла. Мне казалось, вечность. Дойдя до сеней, я почувствовала, что комок в горле все никак не исчезает. Да что же это такое? Я попробовала сглотнуть, потом помахала ладонью перед лицом, однако, к моему ужасу, это не помогло. Кажется, все слезы, которые так и не выплакались сегодня до конца, разом попросились наружу. Я зажала рот ладонью, пытаясь сдержать всхлип, но у меня ничего не вышло. Рядом как из-под земли вырос Миролюб. Он быстро перехватил мою руку, отвел от лица, и мои рыдания прорвались наружу. Миролюб несколько секунд всматривался в мое лицо в полутьме сеней, а потом прошептал напряженно:
— Обидел он тебя?
Я разрыдалась еще сильнее, понимая, что это наверняка слышат и Велена, и Альгидрас. Миролюб чуть дернул меня за руку, вынуждая ответить. Я изо всех сил замотала головой и выдавила сквозь рыдания:
— Нет. Я… испугалась. За него, за тебя. Я…
Миролюб не дал мне договорить, быстро прижав к себе. Он гладил меня по волосам и бормотал что-то про то, что все хорошо, что все наладится и поправится мой хванец и будет лучше прежнего. И я бы возразила, что он совсем не мой хванец, да только рыдания все не прекращались, а еще что-то в глубине души было полностью согласно с этим определением. Он — мой. И все.
Не знаю, сколько времени я заливала рубаху Миролюба слезами, но ему явно пора было присваивать звание героя. Он вытерпел мою истерику стоически, ни словом не упрекнув. Когда я прорыдалась, он вывел меня во двор, усадил на ступени и попросил у застывшей на крыльце Велены кружку воды. Впрочем, сам же за ней сходил, сказав Велене не беспокоиться, у него, мол, ноги молодые. Я боялась поднять глаза на Велену, смотревшую на меня в молчании. Наконец Миролюб вернулся с водой, я сделала пару глотков, умылась, хотела привычно вытереться рукавом, но не успела: Миролюб размотал свой подвернутый рукав и деловито утер мое лицо, точно я была ребенком. В очередной раз меня кольнула мысль о том, что я не заслуживаю его хорошего отношения. Впрочем, я уже не могла этого изменить и с горечью сознавала, что не уверена, смогу ли в будущем, хотя прекрасно понимала, что Миролюб — друг и суженный был просто находкой, а вот Миролюб — враг… Я невольно вздрогнула. Мне не хотелось бы проверять, каким он может быть врагом.