Взяв горсть колец и брошку, с трудом приподнял лицо из кровавого месива, и закинул артефакты себе в рот. Система неистово верещала, то и дело спамя уведомлениями об ужасном состоянии пользователя; резком росте характеристик; настойчивыми просьбами прекратить, чтобы не делал Дмитрий. Артефакты не сильно отставали от вездесущего костыля, застилая обзор мужчине. Гнев Отчаянной Войны стремительно набирал очки в строке собственного баффа; неожиданно оживший Перстень Молний заявил об многочисленных улучшениях, сменах качества и прочего-прочего, но вскоре всё же оказался «за» вниманием Димы.
«Ещё», — тело Монстра буквально задымилось, а после и вовсе вспыхнуло, заполняя подземное помещение дымом и запахом горелой плоти. Мёртвая плоть сжигалась под напором растущей силы, как и прочий мусор вместе с самим Горбуновым, но благодаря очищенной плоти, запустилась регенерация, моментально возвращая его в прежнее состояние.
Как бы ни казалось, основная сила шла от его связи с Гурорианой, а артефакты — лишь катализатор, что значительно отставал по приобретенным характеристикам от баффа Гнева Отчаянной Войны с её даруемыми. Получай попаданец характеристики постепенно, то и всего этого не случилось, тело постепенно сумело бы привыкнуть, изучить и совладать с новыми возможностями, но время опять-таки было против Дмитрия.
Сет «Ночного Дозора», будто бы игнорировал пламя, порождённое телом мужчины, и оставался в прежнем состоянии, в котором его и надел Даст. Это была привилегия Апостола Бога Войны — иметь полную защиту собственных вещей от урона, создаваемого собственными силами.
«Знаешь, что интересно? Твоя неожиданная смена вектора мышления», — неожиданно заговорила Богиня, — «я не один раз пересматривала твой путь до сего момента в Книге Времени, и не могу понять, что так повлияло на тебя? Или, кто…», — игнорируя огонь, положила голову на раскалённую спину своего Избранника, — «за свою жизнь, я видела тысячи существ, подобных тебе по истории, но лишь ты один дошёл до нынешней своей цели», — будто бы, вовсе не желая слышать ответа, сама себя прервала, обнимая Горбунова, — «ты один из немногих, кто сумел добиться моего ближайшего к себе расположения, и это меня пугает, ведь всё мои доверенные лица — мертвы. Я не знаю, как уберечь тебя от их участи, я каждую секунду об этом думаю, и не могу отыскать единственно верного ответа».
«Гури…», — прохрипел Дмитрий, — «Гурориана…», — приподнялся на локтях, испытывая неимоверную боль, — «пока я не создам новый мир…», — схватился за какую-то рукоять, приподнимаясь на ней ещё выше, — «пока все враги не повержены», — оскалился, поднимаясь рывком на ноги и вытаскивая белоснежный клинок с гардой цвета солнца, — «пока мои дорогие и близкие души не смогут жить спокойно», — поднял меч рукоятью к потолку, — «я не умру», — опустил артефакт себе в рот, дробя зубы, разрезая язык и глотку, чтобы откусить сразу половину от его длины.