Неизвестный в чёрных одеяниях быстро прошёл мимо стола, за которым прятался Дима, и принялся всё переворачивать в гостиной, давая время запутанному в данной ситуации парню прошмыгнуть в открытые двери спальни. Внутри… было жутко. Двуспальная кровать стояла на нижнем бортике впритык к стене, а на ней, на цепях, висели окровавленные кости. По центру самой комнаты красовался непонятный символ, который окружало несколько кривых кругов и слов, то ли на древней латыни, то ли на демоническом языке. Стены все до единой были исцарапаны когтями, но явно не животных, уж слишком странными они были.
«Что же здесь происходит?», — заикаясь, прошептал Дмитрий, и затих, стоило лишь понять, что звуки из гостиной более не исходят, — «вот чёрт, вот чёрт, ВОТ ЧЁРТ!», — мысленно выругался парень, закрывая дверь и, задействуя все свои силы, подпёр ту кроватью с костями.
Тишина невыносимо давила на Горбунова, что остался один на один с самим собой и тьмой этой спальни. Но, недолго играла песня, недолго фраер танцевал, ибо спустя несколько мгновений в дверь врезалось нечто массивное, едва не выбив ту с петель. Дмитрий принялся в истерике искать пути отступления, и нашёл два возможных выхода, оба из которых ему очень не понравились. Окно и люк, что скрывался под кроватью. За пределами жуткой лачуги бушевала стихия, а за люком могло скрываться что угодно. Неизвестность пугала, и неистово злила Горбунова, что оказался в этой странной и жуткой ситуации по неизвестной, опять-таки, причине.
Дверь долго не сдержит неизвестного, ведь уже фактически висит на одном добром слове, и они оба это понимали, как Дима, так и некто в чёрных одеяниях. Парень, недолго думая упал на колени перед люком и, просунув пальцы в небольшую дыру, чтобы поднять его, почувствовал, словно в пальцы впились лезвия. Это было невыносимо больно чувствовать, как с пальцев срезается шмат за шматом мяса, но поделать что-либо было нельзя, сейчас время шло не на часы, и не минуты, а секунды! И это сводило Горбунова с ума, ведь люк не желал открываться, ведь под ним была щеколда, которую можно открыть лишь с той стороны.
«Давай же, плевать на пальцы, открывайся!», — резко ударил по щеколде, отчего раздался характерный звук, и Дмитрий сумел поднять люк, за которым была лестница куда-то вниз, но медлить было нельзя, ибо двери уже выбита, и неизвестный уже вправив выбитое плечо на место, смотрел на парня.
Гляделки длились от силы секунды две, и этого хватило, что ужас охватил Горбунова, но не затмил здравый разум, что твердил лишь одно — спускайся.