Наш порт расположен на западной стороне острова ближе к северному его окончанию и прикрыт с моря крупным островом, до которого около трёх километров. Этот остров имеет ширину порядка четырёх километров и отстоит на шестнадцать километров от материка – мы это измерили со школярами методом треугольника. Пришлось, конечно, приподнимать точку наблюдения в последнем случае, но не очень высоко.
Вокруг Дильмуна господствует мелководье. Коралловые рифы повсюду. Даже для наших мелкосидящих судёнышек пришлось искать фарватер и обозначать его вехами и створными знаками на берегах.
* * *
Даже в эти древние времена земляки – они и есть земляки. Мы с Тэрой навестили "персов", деревенька которых расположилась на юго-восточной оконечности Дильмуна. По русскому обычаю явились не с пустыми руками: привезли три больших кувшина фильтрованного ячменного пива (чтобы не бегать два раза) и мешок белой муки тонкого помола. Хорошо посидели. Поговорили за жизнь, о погоде и вообще о бренности бытия. Я впервые отведал устриц. Совсем не наша еда, но под выдавленный в них сок из какого-то цитруса вполне пошли. В соке уловил явную апельсиновую кислоту при отсутствии сладости, а из устрицы на моих глазах извлекли жемчужину. Маленькую, но симпатичную. Оказывается, жемчужины встречаются редко и бывают разных размеров. Когда попадаются (это считается удачей), на них можно выменять что-нибудь полезное. Мальчишки даже нарочно собирают раковины на дне и раскладывают по берегу, выжидая момента раскрытия створок, дабы заглянуть внутрь. А потом выбрасывают их в воду, пока не сдохли и не завоняли. Мёртвые устрицы никому не нужны, ибо становятся несъедобными.
Своеобразные пищевые запасы так и хранятся на мелководье. Но они не слишком ценные, потому как не особо сытные. Тут в голову пришло воспоминание о способе выращивания жемчужин, который применяли японцы: корзины с ракушками подвешивали к плотам, чтобы те оставались в воде и росли – и устрицы, и жемчужины в них. А чтобы выход жемчужин был большим, японцы нарочно заталкивали в ракушки песчинки, вокруг которых и нарастал слой перламутра.
Здесь, в Шумере, я привык свободно делиться мыслями с общинниками – это всегда шло на пользу и приятно щекотало моё эго. Здесь и сейчас всё получилось точно так же: после двух кувшинов пива отец, его сыновья и внук проявили к моим разглагольствованиям неподдельный интерес. Даже полюбопытствовали: долго ли растут жемчужины? Припомнил, что, вроде как, несколько лет.
Поистине, нет пределов человеческой предприимчивости: через три года эти люди купили у нас лодку с балансиром, расплатившись жемчугом. Сразу целой ложечкой жемчужин. Не самых крупных, зато безупречных. Староста, когда прознал об этом, злорадно ухмыльнулся. Видимо, вспомнил, как у него отобрал жемчужину один из жрецов. Правда, та была крупнее, но зато здесь никто ничего у него уже не отнимет, потому что он сам – верховный жрец. Пусть и хронически недостроенного храма.