– Об этом надо спрашивать тех, кто его производит. Я вообще удивляюсь, откуда он здесь берётся – сплошные болота кругом. Ни одной пасеки не видел. И вообще, припоминаю, что люди довольно долго промышляли бортничеством – у Фенимора Купера было упоминание о бортнике. А описывались события не раньше восемнадцатого века.
– Бортники разоряют пчелиные семьи, – девушка поставила корзинку на землю и села рядом со мной на связку тростника. – А из ульев и мёд и воск достают так, что семья не погибает, а продолжает трудиться. Пасечники знают, как это сделать. Вот только есть они нынче или нет? – примолкла она в задумчивости.
– С тростника вряд ли много нектара соберёшь, – в свой черёд призадумался я. – Да и с тополей, растущих тут по возвышенным местам. Твёрдые берега у Евфрата появляются многими сотнями километров выше по течению – там и травы встречаются, а они цветут. С другой стороны, если пройти в сторону от реки – местность повышается. Трава, кусты, деревья – всё это там есть. Значит, и пчёлам есть, чем питаться. Может быть не так уж далеко отсюда до мест, где водятся бортники или пасечники?
– Мёд интересен тем, что обладает некоторыми целебными свойствами, – сказала Тияна. – Но его не так уж много в продаже, и цены кусаются. Жалко, что я так мало знаю о пчеловодстве! Помню только, что в улья вставляют рамки, в которых находятся соты с мёдом. И соты – это воск.
– А та вонючая жижа, которой ты лечила Шаята… Что это было? – вспомнил я.
– Дёготь. Не берёзовый, конечно. Не знаю, как называется дерево, из которого его выгнала. Примерно так же можно выгнать и скипидар – тоже применим для некоторых медицинских целей. Но гнать его нужно из хвойных пород деревьев, – девушка привычно занялась ревизией своей памяти, в которой, как и в моей, чего только не понапихано.
– Скипидаром пахли кремы для обуви, – подключился я. – То есть, средства по уходу за кожей. Это интересно для пропитки покрытия лодок. То есть воск в сочетании со скипидаром должен лучше проникать и дольше держаться?
– Тебе сколько лет, Ылш? – резко сменила тему Тияна.
– Здесь столько не живут, – признался я рефлекторно. – В сорок лет человек считается пожилым, а до шестидесяти дотягивают единицы. Фактор естественного отбора работает чуть слабее, чем в неолите, потому что с пропитанием дела обстоят сносно. Да и здешнее жильё, всё же, получше пещер. Люди болеют меньше. Одежда из тканей удобней шкур. Но медицина развита не настолько, чтобы хоть как-то влиять на продолжительность жизни.
Даже простейшие гигиенические навыки вроде регулярного мытья, и те не слишком широко распространены. Ни турецких бань, ни финских, ни русских не изобретено. До римских терм впереди тысячелетия. Может быть индейцы свой вигвам-потельник уже придумали, но до них тысячи километров и пара океанов.