Я была знакома с другими оборотнями, дружила с Уолкинами уже много лет, и всё же всё в Финеасе меня удивляло. В первый раз, оказавшись так близко с оборотнем, я почувствовала разницу между нашими телами, хотя его двигалось и выглядело — без крыльев — точно так же, как мое.
Его массивные крылья били по воздуху, закручивая его вокруг нас, словно обратную волну при запуске ракеты. Мы поднялись вверх, плавно, будто на лифте, прямо в небо. Каждый мускул в моем теле напрягся. Теперь, когда я болталась в тридцати футах над землей, мне хотелось схватить его за руки, прижаться к чему-нибудь твердому. Но я этого не сделала, способная только следить за проносящимися перед нами квартирами, благодарная за такое количество опущенных жалюзи и закрытых штор.
Он тяжело дышал мне в ухо. Я чувствовала, как его сердце бьется; быстрее, чем у человека. Сила пульсировала в его теле — сила, не похожая на ту, что я видела у оборотней. Неудивительно, что мы не знали об этой половинчатой форме.
Внутренний дворик Чалис выглядел так же. Одна половина раздвижной стеклянной двери разбита вдребезги, часть рамы выбита — остатки битвы двухдневной давности. Никто его не заколачивал, и это вполне логично, если за последние пару дней внутри не было никого, кроме триад. А они вряд ли стали бы беспокоиться об этом.
Фин приземлился прямо на узкую полоску бетона и металла, служившую балконом. Там не было ни мебели, ни личных вещей, да и вид так себе; не могу себе представить, чтобы Чалис проводила много времени на свежем воздухе.
Фин отпустил меня и отступил назад, разрывая объятия. Мне стало зябко, как будто сняла теплый свитер из ангоры в холодный осенний день, только чтобы понять, что на мне нет ничего, кроме майки.
— Спасибо, что подвез, — поблагодарила я.
— Со всем удовольствием.
Без сомнения.
Он ухмыльнулся. — Скоро вернусь. — Фин устремился с балкона вниз.
Не сильный порыв ветра от его прыжка взъерошил мне волосы и раздвинул занавески прямо в сломанной дверной раме. Я снова надела цепочку с крестиком, затем подошла ближе, набираясь храбрости, чтобы войти внутрь. В нижней части рамы торчала зазубренная стеклянная пластина, похожая на ряд острых зубов высотой до колена. Пятна крови на ковре высохли и почернели. Подсвечник всё ещё лежал на боку. Внутри валялось битое стекло.
Алекс хорошо держался во время той потасовки с двумя другими охотниками, намеревавшимися меня арестовать. От начала и до конца он держал себя в руках лучше, чем я ожидала.
Желудок скрутило узлом; сжала руки, чтобы они не дрожали. Я собиралась вернуться в эту квартиру. Нет, в нашу квартиру. Поскольку Чалис прочно поселилась в моей душе, я понятия не имела, что буду чувствовать, когда войду внутрь.