Вскоре, рассказывала Елена Владимировна, врача Сергея Никитина назначили заведующим туберкулёзным отделением в лагерной больнице, и ему дали отдельную комнату. В этой комнате хранились Святые Дары и Евангелие, а по ночам тайно совершались богослужения. Срок трёхлетнего заключения Сергея Алексеевича уже подходил к концу, когда на врача написали донос. Фельдшерица подслушала, как начальник лагеря докладывал кому-то, что на Никитина заведено новое дело — теперь трёхлетним сроком он не отделается, и дадут ему не меньше десяти лет. Сергей Алексеевич расстроился, а медсестра говорит ему: «Доктор, в наших краях живёт блаженная Матрёнушка. Попросите её помочь, она всем помогает». — «Да, но как из лагеря добраться до блаженной?» — «А вы покличьте её, — посоветовала медсестра, — она и услышит». В тот же день Сергей Алексеевич вышел на берег реки и трижды прокричал: «Матрёнушка, помоги! Я в беде!» А дальше было вот что: начальника лагеря перевели служить в другое место, следственное дело куда-то исчезло, и вскоре доктор вышел на волю.
Сразу после освобождения Сергей Алексеевич поехал к блаженной Матрёнушке. Кто она такая, Елена Владимировна не знала. Но данные из архива ФСБ позволяют утверждать — это блаженная Матрона Анемнясевская, канонизированная в 2000 году Архиерейским Поместным Собором. Вот что рассказывал Сергей Алексеевич о той поездке. Отыскал он указанную ему избу — дверь открыта, а в доме никого. «Проходите, владыко», — услышал он голос из глубины комнаты. Там в коробе лежала женщина-инвалид ростом с семилетнего ребёнка. Из-за болезни и побоев её развитие остановилось в детском возрасте. Присматривать за лежачей больной было некому, и на весь день девочку относили в церковь. Так определилось главное дело её жизни — молитва.
Есть и другая версия этого рассказа. «Проходи, Серёженька, проходи!» — сказала блаженная
Сергею Алексеевичу, сразу же назвав незнакомца по имени. Разночтения понятны, если учесть монашеское устроение великого пастыря, считавшего нескромным сообщать, что блаженная назвала его «владыкой». И это в ту пору, когда до хиротонии во епископа Можайского было ещё долгих двадцать шесть лет.
Здесь следовало бы перечислить, в какие годы и в каких епархиях служил владыка Стефан. Но сама Елена Владимировна мне об этом не рассказывала. Узнавалось всё позже — из книг. Вот почему отсылаю читателя к книгам, и особенно к публикациям Александры Никифоровой, собравшей интереснейшие воспоминания о владыке Стефане. Мне же представляется более существенным рассказать о последней встрече с Еленой Владимировной. Была она уже в преклонных годах, и позже в Оптиной пустыни я узнала: раба Божия Елена скончалась в девяносто восемь лет — 7 февраля 1999 года, в день памяти новомучеников и исповедников Российских. Вот и говорили мы в ту последнюю встречу о таинстве смерти и о кончине владыки Стефана.