После Калуги в автобусе остаётся лишь пятеро православных паломников. Шофёр с тоскою смотрит на нас и изрекает:
— Заночевал бы я без вас у тёщи в Калуге, а теперь вези богомолов в монастырь. Нет, не поеду — автобус сломатый!
Шофёр ругается, а везёт, хотя автобус действительно «сломатый»: у него отвалился глушитель, часто глохнет мотор и заводится с таким лязгом и скрежетом, что автобус трясётся и дребезжит. И всё же мы едем, рискуя не доехать и с трудом различая сквозь рёв мотора голос шофёра, вразумляющего нас: «Коммуняки здесь всё разорили, а богомолы сдуру едут сюда. И зачем едут? А чтобы понять, „есть ли жизнь на Марсе“. Но жизни нет, транспорта нет, и я хожу на работу двенадцать километров пешком. Сбежал бы отсюда, да трое детей».
Вдруг тишина, остановка, и весёлый голос шофёра:
— Не дрейфь, лягушка, болото будет наше! А вот, богомолы, ваш монастырь.
Автобус уезжает, озарив напоследок пространство фарами, и тут же всё погружается во мглу. Монастырь где-то рядом, но где? Темень такая, что мы не видим друг друга. Хоть бы звёздочка в небе или огонёк вдали, но чёрное небо сливается с чернотой под ногами. И «есть ли жизнь на Марсе», если вокруг глухая первобытная тьма?
Позже мы узнаем, откуда эта тотальная тьма, — города и деревни здесь отключали тогда на ночь от электричества. А годы спустя, когда начнут газифицировать Козельск и монастырь, вдруг обнаружится, что работу по газификации здесь начинали ещё тридцать лет назад и сюда уже тянули газопровод. Но газификации воспротивились местные большевички, решив, что народные деньги достойнее использовать на освоение космоса. Словом, не жизнь, а «марсианские хроники».
Но всё это мы узнаем гораздо позже. А пока в поисках монастыря идём наугад в непроглядной тьме и забредаем в какое-то болото. В сапогах тут же противно зачавкала жижа. Разуваемся, выливая воду из обуви. А будущий оптинский иконописец, пока ещё студент, говорит во тьме:
— Сними сапог с ноги твоей, здесь святая земля.
— Молиться надо, — откликается ему из темноты будущая монахиня и поёт «Богородице Дево, радуйся».
И вдруг даль откликается пением: «Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою». Что это — эхо или видение? Но нам навстречу идут люди с фонарём и иконами и поют, славословя Пречистую Деву.
— А мы вас встречаем, — говорят они.
— Почему,— не понимаем,— вы встречаете нас?
— Потому что вы гости Божией Матери. Здесь Её монастырь.
В монастыре нас действительно ждут. На печи упревает в чугунке пшённая каша, а в термосе приготовлен чай с мелиссой и таволгой.