― Не удержался, купил бензопилу в Швеции за тысячу долларов, — улыбнулся Степан. — Мы там их технологии изучали.
Оказалось, что Степан — предприниматель с маслозавода, входящего в объединение «Козельское молоко». А продукция этой фирмы такова, что москвичи, приезжающие в Оптину помолиться, буквально сметают её с прилавков. Моя московская подруга Марина затоваривается всегда под завязку и говорит так:
Вы здесь живёте и своего счастья не знаете. У вас есть настоящее сливочное масло и живое, натуральное молоко. А у нас молоко — это порошок с консервантами, разведённый водой. И сливочное масло лишь по названию сливочное, а по сути — маргарин с добавлением очень дешёвых и вредных технических жиров. Бизнес, прибыль, а дети — аллергики! Вот и везу себе и соседям, сколько в силах увезти.
К сожалению, и у нас в городе козельское масло и молоко можно купить лишь до полудня, а ближе к вечеру — шаром покати. Нет, молочной продукции в магазинах полно, но после козельского молока другого не хочется.
― Знали бы вы, каким трудом всё давалось! — рассказывал Степан. — И дело ведь не только в новейших технологиях. Что корова ест, то в молоке и есть. А у нас заливные луга, трава богатая, сочная. Думаете, получится такое молоко, если давать корове комбикорм с химикатами? На Западе, чтобы выжить, приходится химичить. А у нас честное молоко.
Работа была уже закончена, когда перед началом литургии в монастыре ударили в колокола.
― Хорошо у вас в Оптиной, уезжать не хочется, — сказал Степан и вдруг спросил: — А вы каждый день ходите в храм?
― О, если бы! Не всегда получается.
― А я, к сожалению, редко хожу. Хочу ходить чаще, а не получается. Дел такой наворот, что не помнишь себя.
От денег Степан наотрез отказался, попросив, если можно, заплатить рабочему. Но и тот не взял деньги, сказал добродушно: «Мы ведь бесплатно, чтобы людям помочь».
В густом тумане колокольня была неразличима, и колокола звонили, казалось, уже не на земле, а откуда-то с неба — из вечности. Мы стояли, заслушавшись.
На другой день в машину Степана врезался КамАЗ. За его гробом, рассказывали, шли сотни людей, а на поминках говорили, что такие люди, как Степан, — это совесть России. Работал он много, трудно и честно. Жил скромнее своих рабочих, но щедро благотворил церквям и помогал многодетным семьям.
Мне же навсегда запомнилось то туманное утро, когда накануне смерти крайне занятый человек приехал пилить дрова незнакомым людям, потому что нам некому было помочь. Такое бывает, и я не раз наблюдала: душа что-то чувствует перед смертью и хочет утешить живых. Упокой, Господи, раба Твоего Степана и сотвори ему вечную память!