– Я…
Тамара набрала в грудь воздуха, чтобы дать отпор этим мерзавцам, но на ум ничего не приходило. Она перебирала свою жизнь, но не могла вспомнить, чего же хорошего она сделала.
– Нечего сказать? – участливо поинтересовался Люстий.
– А вы и рады? – огрызнулась Тамара.
– Рад? Вы правда думаете, что мы рады отправлять души на утилизацию? – нахмурился Люстий, – Вы правда думаете, что нам нравится, когда вы, те, кому был дан шанс, прожигаете их? Спускаете свои жизни в унитаз? Чревоугодите, лицемерите, гадите, отправляете жизнь близких людей, обманываете, воруете, предаёте! Надо иметь гордыню с Эверест, чтобы думать, будто нас это радует, Тамара, – последние слова были сказаны с арктическим холодом, от которого женщина вжалась в стул. Её подбородок мелко дрожал.
– Спокойнее, Люстий. Для женщины всё это тяжело, – мягко сказал Сап, – Она до сих пор не поняла важность происходящего.
– Да! – закивала Тамара, хватаясь за слова, как за спасательную соломинку.
– Она так всю жизнь делала, – продолжил Сап мягким голосом, – Не понимала важность каждого дня. Думала, что бессмертна, непорочна и прекрасна. Что её ограбили сначала родители, потом другие мужчины и общество. Свято верила, что ей все вокруг должны. Она никогда не задумывалась, что такое её отношение к жизни и есть та причина, почему в её жизни нет ничего хорошего. Сейчас ей трудно осознать личную ответственность за происходящее, Люстий. Она и последствия не может то осознать. Не понимает, что утилизация – это конец. За ней больше ничего и никогда не будет.
Воодушевившись, было, Тамара захлопнула рот. Ей нечего было сказать. Этот Сап, весь такой в белом, показался ей сначала добряком, но она поняла, что он настолько же жёстко, как и Люстий. Происходящее ей казалось безумием. Очень жестоким и несправедливым.
– Вижу, ей нечего сказать, – заметил Люстий, – Что же, переходим к следующему пункту. Странно, что яма утилизации под ней ещё не раскрылась. Лично я не верю, что в ней есть какой-то потенциал.
– Это не нам решать. Мы не судьи. Мы лишь задаём вопросы, – мягко возразил Сап.
– Тогда начинай. Что там следующее? С семьёй у неё безнадёжно. Может работу для разнообразия? Она же работала в своей жизни? – Люстий стал листать досье, ища нужные страницы, – Ууу…. Плохо дело. Что скажете, милочка?
– Почему вы постоянно у меня что-то спрашиваете! – завопила она.
– Можем не спрашивать, – пожал плечами Люстий, отпивая кофе, – Вы сами можете сказать, что готовы отправиться на утилизацию. Признать полную свою бесполезность. То, что предали великий замысел, предали Творца, предали свою душу, предали свой род на Земле, предали весь мир людей.