— Ты вообще что несешь?!
Во мне все кипело желанием… Желание сорвать со стены картину и надеть ему на голову, как в хорошем итальянском фильме. И еще в морду вдобавок дать.
— Даш! — он орал, точно я стала вдруг глухой или мы были в метро. Хотя нет, в метро бы он подобное не сказал. — Я безответственный козел, и я сказал тебе это. Я не готов к каким-либо более-менее постоянным отношениям. Меня секс от случая к случаю непонятно с кем вполне устраивает на данном этапе жизни… вполне…
— Непонятно с кем, вот так даже…
Я закусила губу — только не реветь, Дашка, только не реветь!
— Да не перебивай меня хоть сейчас!
Он, точно после бега, сжал ладонями дрожащие колени — а они у него дрожали, я же это видела! — и тяжело выдохнул. Потом взглянул на меня, исподлобья.
— Мать сказала, если я затащу тебя в постель, она меня на порог не пустит.
— Почему? — буркнула я, вообще перестав что-либо соображать. Идиотская семейка!
— Потому что ты ей нравишься. Потому что она считает тебя хорошей девочкой, а хорошие девочки не спят с плохими мальчиками.
— Да почему же ты плохой?!
Я точно орала — благо у нас тут на полкилометра вокруг никого, хоть в тамтам бей. Хотя мне хотелось взять тарелки и сплющить ими башку этому идиоту!
— Потому что я безответственная скотина, я же сказал… — он снова выдохнул, выпрямился и, глядя мимо меня на картину с парусником, спросил: — Дашка, ты действительно хочешь секса со мной?
Я превратилась в статую. Мраморную. У меня ни один волос на голове не шевелился. Или шевелились все одновременно, так что я просто не замечала их движения…
— Ну скажи уже ты, да или нет?
— И еще потребуй от меня клятвы, что я ничего не скажу твоей маме…
Я не знала, чего мне в тот момент хотелось больше: плакать, ржать или секса… Я остановилась на последнем и кивнула.
— Тогда я сбегаю до аптеки. На спринт я сейчас не способен. Так что обещай, что не передумаешь… Я шучу.
— Не переживай, ты найдешь им применение в любом случае… Даже без меня.
Я отвернулась и тоже уставилась на парусник. Меня снова укачало. Это под тяжелыми коленями Кузьмы прогнулся матрас. Он ткнулся носом мне в плечо и осторожно поцеловал ямочку ключицы.
— Даш, не злись. Мы по-дурацки поговорили, но я рад, что мы поговорили хоть так. А то было чувство, что я тебя обманываю. Но маме моей не говори.
— А ты сестре не говори, — я протянула руку и, не глядя, потрепала его по волосам. — Иди. А то аптека закроется.
— Уже бегу… Можно взять твой рюкзак? Мой надо проветрить.
— Зачем тебе рюкзак? — шептала я ему в ухо, так как он не убрал своих губ с моей шеи.