Аманда ждала, а я нарочно тянула с ответом в надежде, что подруга испытает ту же боль, что и я давеча, когда она чётко очертила границу наших отношений. Другая на моём месте сняла бы с себя хотя бы половину домашних обязанностей. Но как я могла заставить беременную мыть пол и возиться со специями, если все стойкие запахи были ей неприятны. Я даже сменила дезодорант, чтобы не раздражать Аманду. Короче говоря, ничего не изменилось, если не считать того, что я за неделю не открыла ни одного сайта по беременности и не прикоснулась к журналам.
— Так ты пропустишь занятия, чтобы пойти со мной на УЗИ?
Сколько бы она не делала вид, что ей безразличен мой ответ, я знала, как ей страшно идти одной. Аманда вновь начиталась про различные отклонения и выпросила у врача направление в специализированный центр, потому что там якобы более крутые аппараты. Что скрывать, я тоже сгорала от желания увидеть на экране сосущего палец малыша и первой узнать его пол. Но я никогда больше не дам Аманде понять, насколько сильно за неё переживаю, чтобы не получить новую порцию насмешек.
Всю неделю я стойко сносила её кряхтения. Гордость не позволяла Аманде во второй раз попросить массаж, но и моя собственная не желала капитулировать. Аманда вела себя, как наказанная маленькая девочка, уверенная, что громкий рёв заставит маму первой пойти на примирение и признать ошибку. И пускай руки так и тянулись к спине Аманды, но я мысленно била себя по рукам.
— Ну если тебе так надо, то я, конечно, схожу с тобой, — выдала я наигранно безразличным тоном.
— Ну нет, если тебе так надо пойти на историю искусств, — в тон мне парировала Аманда, — то…
— Ладно, я пойду, — резко согласилась я, чтобы поставить наконец точку в нашем недельном противостоянии.
Аманда встретила меня вопросом про УЗИ, когда я вернулась с прогулки с собакой. Пусть она и дальше игнорирует ходьбу и стонет по поводу ноющих мышц, зато я отлично проветриваю голову, пытаясь разобраться в природе своих чувств к подруге. Всю неделю я задавалась вопросом, почему мне стало так больно, когда Аманда отвергла мою помощь? И отчего заявление подруги о том, что она чётко разделяет наш бюджет привело к недельному сопению с обеих сторон? Она не могла или не хотела скрывать боль. Мы открыто дулись друг на друга, будто маленькие сестры, одной из которых подарили куклу, а другой предложили ждать до следующего дня рождения. Или же за денежным вопросом я увидела нечто другое — нежелание допускать меня в свою жизнь?
С чего я вообще взяла, что моё общество для Аманды нечто большее, нежели просто неудобная реальность, с которой ей придётся мириться ещё два года до получения диплома? Хотя какие два года? Она уедет в мае, как только закончится контракт на съём жилья, или того раньше, как родится ребёнок, ведь она с февраля берёт академку. С чего это я решила, что Аманда допустит меня к малышу? Ну да, она попросила меня присутствовать на родах, но, конечно, лишь потому, что не хочет видеть там мать.