Всего одно движение. Пальцы Игната коснулись меча. Но это движение полностью изменило настрой собравшихся. Напряженность сменилась неприкрытой враждебностью. Легионеры и так стояли в полной боевой готовности, но тут и зеленые маги прикрыли свой строй большой защитной сферой. Сапфировые Одаренные проявили присущий им эгоизм — каждый из синих магов прикрылся собственным защитным заклинанием. В том числе и Елена, ее окутала яркая синяя аура и она начала пятится, отступая к своим.
– Мы с тобой заодно? – Феликс решил заручиться поддержкой и Легиона.
Однако Игнат его не обрадовал.
– Боюсь, что нет, Феликс. Играя за такой куш, каждый должен быть сам по себе. Мы все равно потом за наследие Хатшепсут передеремся, — Легат развернулся, и не опасаясь за свою спину, пошел к своему войску.
— Георг? — Феликс повернулся к главе Службы.
– А что Георг? Сейчас начнется резня. Все против всех. Думаешь мы вдвоем в силах ее остановить? Елену вон пока сдерживает тот факт, что она не решила, кого пока бить первым. Легион, Кафедру или меня.
— Давай вместе ударим по синим!
— А Игнат лупанет нам в спину, — сделал мрачный прогноз Коготь.
— Папа! – раздался громкий крик.
Коготь обернулся и увидел сбегающую со степеней Службы Верену. В открытых дверях появилась Никитична, видимо сдерживавшая дочь Когтя до последнего. Старушка развела руками, мол простите, не смогла я ее порыв сдержать.
Подбежав к отцу Верена подняла руки верх и показала корону фараонов собравшейся толпе.
— Вот пшент! Забирайте! А отец уходит вместе со мной!
— Сейчас пойдет замес, — тихо сказал Гордей. Одно дело биться за что-то нематериальное, теоретически спрятанное в подвалах Службы, а другое увидеть вожделенный предмет воочию. Верена спасала отца, но тем самым еще больше раздразнивала соперничающих Одаренных. Толпы магов зашумели и задвигались, намереваясь всем скопом напасть на Верену с Когтем и завладеть артефактом.
-- Спасибо, дочка, – тепло сказал Георг, нежно потрепав Верену по щеке. И несмотря на то, что она все еще была в личине взрослой тетки, этот жест умилил даже такого циника как Гордей.
Однако для трогательных моментов время было неподходящее.
– Бросай пшент на землю и побежали, – шепнул Верене Гордей.
Та возмущенно на него глянула.