– Задыхается, – констатировала факт врачиха. – Маску, быстро!
– Не-не-не, всё в порядке! – я замотала головой, но под действием успокоительного получилось нечто совсем уж вялое и слабое, и через секунду в нос мне с шипением ударил кислород.
Голова снова закружилась, глаза стали закрываться… Из последних сил я подняла голову, чтобы увидеть Эльку, спросить, наплевав не запрет разговаривать – видела ли она то, что видела я…
Но оказалось вдруг, что не только Эльки уже нет – самой машины скорой помощи уже нет, потому что меня уже вынесли из нее и везут куда-то по пустому, крашеному в белый коридору.
Зачем? Куда? Что это за больница?
Носилки проплыли мимо широкого прохода в другой кабинет, я повернула голову рассмотреть хоть что-нибудь… и обмерла.
Прислонившись к стене и провожая меня внимательным взглядом, стоял человек. Мужчина. Обыкновенный такой мужчина в накинутом на плечи белом халате… и с неестественными, ярко-фиолетовыми глазами!
При виде меня мужчина моргнул – причем мне показалось, что его веко дернулось снизу вверх, а не сверху-вниз, как моргают люди, склонил голову и медленным движением, словно раздумывал о чем-то, надел на лицо непроницаемые солнечные очки.
И в этот самый момент, старательно фокусируя зрение, расплывающееся от успокоительного и переизбытка кислорода, я увидела еще одну невероятную вещь – узоры на его кисти, подносящей очки к лицу. Точно такие же, как я видела сегодня на коже у ректора!
Паника захлестнула меня с новой силой. Задергавшись всем своим ослабленным телом, я попыталась сорваться с носилок вниз, убежать от этого кошмара, из всей этой гребаной больницы, в которую я не просила меня везти…
И куда снова подевалась Элька, черт бы ее побрал!
Носилки остановились, ко мне снова подбежала врачиха.
– У нее конвульсии! Их ректор говорил, что у нее, скорее всего, легкая форма эпилепсии… Давай еще четыре кубика… давай же, у нее сейчас пена изо рта пойдет!
Ректор? Эпилепсия? Чего?! Так это он меня сюда…
Несмотря на мое сопротивление, в руку мне снова впилась игла, и на этот раз она меня не пожалела, усыпив уже наверняка.
Проснулась я на этот раз сама, без голосов, обсуждающих мое состояние.
Не на носилках. И судя по нежнейшей мягкости матраса, не в больнице.
И не в общаге.
Осознав, что не могу вот так, с налету, сказать, где нахожусь, я распахнула глаза и уставилась в потолок.
Резной. Высокий. Изящная, старомодная виньетка.
Снова зажмурившись, я ровно, глубоко задышала.
Этого не может быть. Я просто сплю. А что нужно сделать, когда спишь и видишь странный или плохой сон? Правильно – ущипнуть себя. Я подняла всё ещё слабую руку, чтобы ущипнуть другую и случайно провела ею по чему-то прохладному, податливому и вместе с тем твердому… до ужаса похожему на… на…