Он поднялся, встав передо мной лицом к лицу, и осторожно раскрыл халат на моей груди, посмотрев на мою ночную рубашку.
- Это для меня? – спросил он.
- Сегодня всё для вас, Рейнар, - сказала я уже серьезно и повела плечами, сбрасывая халат на пол. – Если вы и правда дорожите мной и…
- Вам известно, что я влюблен в вас без памяти, - перебил он, я затаила дыханье, а он добавил – тихо и почти с угрозой: - Мне кажется, вы играете со мной.
Но его рука уже легла на мою грудь, погладила…
И опять огненный поток захватил меня. Я словно купалась в огненных волнах, наслаждаясь прикосновениями, которые становились всё смелее, всё жарче… А когда Рейнар легко сжал руку, коснувшись соска, который стал особенно чувствительным, наслаждение стало таким сильным, что я застонала, и сама испугалась своего стона.
Рейнар сразу убрал руку, и я испугалась ещё больше – что сейчас он снова сбежит, бросит меня одну…
- Это вы играете, - сказала я с упреком.
Он только молча покачал головой, но глаза его говорили больше. Гораздо больше. И я совсем осмелела и спросила:
- Можно ли мне сделать с вами то, что вы только что делали со мной?
- Можете делать со мной все, что вам угодно, - ответил он, не сводя с меня горящих глаз. - Я давно в вашей власти, и вы знаете это.
Получить в свое собственное распоряжение такое прекрасное тело было заманчиво, но я сразу растерялась, совершенно не зная, что делать и как распорядиться таким щедрым даром.
Точно так же, как Рейнар, я раздвинула края его рубашки и погладила его голую грудь. Мышцы под моей ладонью напряглись, а сам палач стиснул зубы, но не двинулся с места. Он стоял, как каменный, и в самом деле позволяя мне делать всё, что пожелаю.
Я пошевелила пальцами, а потом призналась со вздохом:
- Рейнар, я понятия не имею, что надо делать. А вы знаете?
- Знаю, - ответил он и улыбнулся.
Эта улыбка обрадовала меня и заставила чувствовать себя свободнее. Но в то же время и насторожила.
- Откуда знаете? – спросила я требовательно. – Вы же говорили, у вас нет женщины.
- Но я с шестнадцати лет собираю налоги в публичных домах. Насмотрелся всякого.
Слушать это было неприятно, и я испытующе посмотрела на мужа, пытаясь разгадать, зачем он сказал то, что сказал.
- Думаете вызвать во мне отвращение? – сказала я, подумав. – Рейнар, мне нет дела, кто вы и чем занимаетесь. Это – ваша работа, и я отношусь к ней с уважением и пониманием. А вы – мой муж. И я буду любить вас, что бы вы ни говорили, что бы ни делали…
- Будете любить? – спрашивает он. – Вы, правда, любите меня, Виоль?
То, как он произносил мое имя, было ещё одной изысканной лаской. Я положила ему на грудь обе руки и погладила – вверх и по плечам, сбрасывая с него рубашку.