Фьер Сморрет больше не встречался нам с тетей на прогулках и не наносил визитов, но я об этом не жалела. С началом декабря открылся зимний сезон, когда начали устраивать шумные приемы, балы и маскарады. Лилиана задалась целью познакомить меня со всеми знатными семьями Сартена, и за вечер мы могли посетить по два-три бала, да еще заглянуть в театр, чтобы послушать финальную арию (а больше для того, чтобы показать себя в ложе, в шикарных туалетах). Тетушка проявила невероятную щедрость, и к началу сезона я была одета, как с картинки. Тетя и Лилиана придирчиво рассматривали мои наряды перед каждым выездом в гости, и я чувствовала себя куклой-манекеном, которую поворачивают из стороны в сторону, проверяя – ровно ли легли складки платья, красиво ли лежат кисти шарфа.
Но я покривила бы душой, если бы сказала, что всё это мне не нравилось – красивые туалеты, выезды на балы и в театр, прогулки в санях, катание на коньках на центральной площади Сартена, и – что скрывать? – ухаживания молодых людей.
То один из них, то другой появлялись нашем доме – «справиться о здоровье фьера Клода». Дядюшка немедленно усаживался в кресло, тетя укрывала его клетчатым пледом, меня отправляли принести чаю или кофе, или вина с печеньем, и, стоя в коридоре, я прыскала в кулак, слушая, как дядя категорично заявлял на робкие просьбы посетителя: «Помилуйте, благородный фьер! Дождитесь хотя бы весны, дайте моей племяннице оглядеться в огромном городе. Да и мне хотелось бы танцевать на ее свадьбе, а не сидеть в инвалидном кресле. Нет-нет, все разговоры о помолвке мы откладываем до мая. До мая – и ни днем раньше!».
- Нельзя соглашаться на первое же предложение, - объясняла мне Лилиана, делая строгое лицо. – Если, конечно же, это не предложение от принца крови. Но нашему принцу всего пять лет, так что придется тебе, сестренка, подобрать кого попроще. Будь мила со всеми, никого не отталкивай, чем больше поклонников – тем крепче наши женские сети!
Казней в Сартене не было, но пару раз, когда я шла вместе со своими новыми подругами – форкатой Анной Сегюр и форкатой Лиз Тюренн, на рынок за сладостями или в булочную за бриошами, я видела, как проезжает палач – на черном жеребце, в меховой волчьей куртке и шапке, и в неизменной маске.
Всякий раз я останавливалась и кланялась ему, не обращая внимания на удивленные взгляды подруг. Он отвечал мне коротким кивком, но мы никогда не заговаривали.
- Вы не боитесь его, Виоль? – спросила однажды Анна. – Он такой страшный…
- Он кажется таким, - поправила я ее, - потому что носит маску. Но для меня это неважно. Мастер Рейнар помог нашей семье, и пока жива, я буду кланяться ему в знак благодарности.