Увидев ухмыляющееся лицо Угэдэя, Джучи понял, что без него Чагадай не решился бы на открытое оскорбление. Джучи ничего не оставалось, как бросится в драку. Их разняли, не дав ему отомстить за ужасное оскорбление. Но он все же успел выкрикнуть: 'отец пока еще не нарек тебя. Так почему же ты судишь меня? Какими заслугами ты отличаешься? Разве только свирепостью своей ты превосходишь всех. Даю на отсечение свой большой палец, если только ты победишь меня хотя бы в пустой стрельбе вверх. И не встать мне с места, если только ты опрокинешь меня в борьбе. Но будет на то воля родителя и государя!'
После этого к сыновьям обратился сам Чингис-хан: 'Как вы смеете отзываться подобным образом о Джучи?! Не он ли старший из моих царевичей? Впредь не смейте произносить подобных слов!'
Улыбнулся при этих словах Чагатай и сказал: 'Никто не оспаривает ни заслуг Джучи, ни его достоинств, но ведь за убийство на словах не полагается тяжкого наказания, точно так же как за причинение смерти языком с живого человека кожи не дерут. Ведь оба мы с Джучи старшие сыновья. Вот и будем мы парою служить отцу-государю. И пусть каждый из нас руку по самое плечо отхватит тому, кто будет фальшивить, пусть ногу по жилам отхватит по самую голень тому, кто отставать станет. Угедэй у нас великодушен, Угедэя и надо наречь. Добро государю и отцу преподать Угедэю наставление о Великой темной шапке!'
Чингис-хан спросил у старшего сына: 'А ты, Джучи, что скажешь?' Джучи ответил: 'Чагатай уже сказал. Будем служить парой с Чагатаем. Высказываемся за Угедэя!'
'К чему же непременно парой? – удивился Чингис-хан. – Земля велика. Много на ней рек и озер. Скажите лучше – будем отдельно друг от друга править, широко раздвинув свои кочевья. Да смотрите же вы оба, Джучи с Чагатаем, крепко держитесь только что данного друг другу слова! Не давайте своим подданным поводов для насмешек или рабам – для пересудов'.
Сказав это, Чингис-хан обратился к Угедэю: 'А ты, Угедэй, что скажешь?'
Угедэй произнес: 'Как мне ответить, что мне это не по силам? Про себя-то я могу сказать, что постараюсь осилить. Но что будет после меня? Вдруг у меня народятся такие потомки, что, как говорится, хоть ты травой их оберни – коровы есть не станут, хоть салом обмажь – собаки есть не станут. Не выйдет ли все, как в той пословице: 'Лося-сохатого пропустил, а за мышью погнался' Что еще мне сказать? Только это я и могу сказать'.
Тогда Чингисхан сказал, что назначит наследника позже и повеление это будет неизменным. И все его сыновья должны будут подчиниться избраннику.