— Я хочу услышать это от тебя.
— Не важно, слышишь? К тебе это не имеет отношения. Говори, зачем пришел и проваливай.
— Ты должна пойти со мной.
— Я тебе ничего не должна, а вот ты… — Я замолчала. Сейчас нисколько не хотелось попрекать Эндрю смертью папы. — Зачем мне идти с тобой? Кто мне угрожает? Опять Адриан? Хочет убить меня? Или что на этот раз? Я говорила с ним. Ему нужен Сакратэлум. Был...
Я чувствовала, как меня вот-вот накроет отчаяние.
— Сакратэлум? — вампир вздернул бровь, насмешливо глядя на меня. — Ты думаешь, ему нужна эта хреновина?
— Разве нет? — нахмурилась я. — Ты называешь хреновиной самое мощное оружие против вампиров?
— Думаешь, если бы Адриану действительно был нужен Сакратэлум, он бы его не получил? Да он бы всех порвал ради достижения своей цели. Ты его совершенно не знаешь. Ты меня считаешь мерзавцем, что же говорить о нем. Оружие лишь предлог, как ты еще не поняла? Адриан не собирается убивать тебя. Он блефует. Ты нужна ему для другой цели. Скажи, что он узнал о тебе?
В голове вспыхнула искра, мигом вернувшая воспоминания об Электе и слова Кевина о том, что я — это она, а она — это я. Теперь все стало ясно — Адриану нужна не я, а Электа. Осталось выяснить — зачем? Должна быть какая-то причина.
— Уходи, — выдавила я, чувствуя себя опустошенной.
— Я не оставлю тебя в таком состоянии. Тебе нужна поддержка.
— Меньше всего мне нужна твоя поддержка, — вяло ответила я и снова вспомнила Кевина.
Как резко он изменился, как равнодушно держался со мной, виртуозно притворялся.
— Как вы подавляете в себе эмоции? — спросила я.
— Это не так просто, как тебе кажется. Сразу не объяснить.
Я потупила взгляд. Если жизнь перевернулась с ног на голову, значит, виновата я одна. А винить судьбу или Кевина смешно и бессмысленно. Каждый человек сам управляет своей судьбой, и, если меня предали, необходимо смириться с обстоятельствами и двигаться дальше. У меня ведь осталось незаконченное дело. Месть!
Я вспомнила слова Патрисии о том, что Эндрю по уши влюблен в меня. Оставалось это только проверить.
— Если хочешь, — еле слышно произнесла я, — можешь выпить меня. Я сдаюсь. Нет больше сил.
Эндрю схватил меня за плечи и, слегка встряхнув, произнес:
— Не смей даже думать об этом.
На этот раз на его лице я не заметила неизменной кривой усмешки. Уголки его губ скорбно опустились, и мышцы лица чуть подрагивали, выдавая возмущение и гнев. Внезапно Эндрю прижал меня к себе.
— Держись, глупышка моя, не вдавайся, — прошептал на ухо, задевая губами кожу, погрузив пальцы в мои волосы.
В его голосе не было никакой угрозы, только готовность принять на себя мою боль, мою беду. Он и в самом деле любит. Я непрерывно моргала, позволяя обнимать себя.