Многочисленные родственники «переживали» за бедную Киру и немного успокоились с появлением Ивана в ее жизни. Она прикрылась им от их многоголосых наставлений, поучений и сочувствий и платила за эту видимость семьи, только измены ранее оговорены не были. Больше всего ее задел даже не сам факт измены, по большому счету ей было плевать на это, а то, что Иван привел любовницу в их общий дом, неуважение было для нее намного значительней, чем измена. Он был красив, и с ним было нестыдно показаться на встречах, на переговорах, раутах. Не получилось у нее европейского договорного брака. Да и брак ей не очень-то и нужен. Только теперь опять ее будут теребить родственники, желающие добра. Жаль, что мама и сестра далеко.
Много лет назад они продали мамину и бабушкину квартиры в центре Москвы, и купили старинный особнячок в пригороде Брюсселя, Ольга Ивановна, мать Киры, почти всю жизнь проработала в консульстве в Бельгии, то, что осталось, была положено на счет и проценты покрывали расходы на содержание дома. Кира много и часто путешествовала, но это было связано с ее работой и невинным хобби. Ольга Ивановна познакомилась с Марком Ларсем, эмигрантом из СССР, и вот уже семь лет счастливо живет в браке с довольно состоятельным человеком. Сестра Киры Елена с мужем Сергеем, давно жила в США и возвращаться не собиралась, хотя ее письма и телефонные разговоры всегда были полны иронии относительно отсутствия смекалки у этой нации. И Ольга Ивановна и Елена сходились в одном, что лучше русских мужчин нет, но вот нашу родину лучше любить из далека, а то она может с легкостью раздавить тебя и не заметить. Родственники, считавшими себя обделенными благами, выработали для себя отношении к Кире как к ущербной, вот бедненькая и мать и сестра устроились, а она прозябает, да ещё и одинокая. Ей давно хотелось отправить их далеко и надолго, но дипломатия, впитанная с молоком матери и воспитанием бабушки этого не позволяла, и она в очередной раз запасалась терпением.
Кожа на пальцах сморщилась, и пора была покидать жаркую купель. Кира вышла из ванной комнаты и голой прошлась по комнате, капельки воды стекали на пол и оставляли мокрые лужицы, но сейчас это ее не заботило. Кожа с приятным покалыванием высыхала, и она старательно втирала увлажняющий крем. Черное шелковое белье приятно ласкало тело, она старательно натянула чулки со стрелкой, надела платье в стилизованное под 20–30 годы с открытыми руками, глубокими вырезами, заниженной талией, облегающие бедра с подвижным нижним краем юбки-годе, остроносые туфли. Черные волосы уложены волнами и заколоты шпильками сзади. Глаза подведены черным карандашом, на веках растушеваны темно-серые тени, губы темно-бардового цвета. Через полчаса за ней должна была заехать Мирослава и отвезти ее в прекрасное далёко — в загородный закрытый ресторан в общество всесильных и всемогущих. Мирослава была первоклассной модисткой или как сейчас принято называть дизайнером, она обшивала почти все современное высшее общество и благодарные клиентки часто приглашали ее на всевозможные пати. Сегодняшняя вечеринка по замыслу хозяйки должна быть пронизана духом Голливуда 20-30-х годов.