— В этом мы похожи.
— Только ты чаще оказываешься в луже.
— С тобой да.
— А ты разве в Гонконг не летишь?
— Через два часа за мной приедут.
— А где собирающие тебя в дорогу люди?
— Я давно путешествую налегке и собираю себя сам.
— Вот и ещё общие.
— У нас много общего. Мы смотрим в одном направлении.
— Не хочу я смотреть с тобой в одном направлении. Есть соглашение, есть часы, все остальное не имеет значение.
— Есть ещё два часа.
— Да, чуть меньше, тебе же все же придется одеваться.
Два часа это так мало, вот он стоял одетый, а она завернутая в халат, который все время сползал. И все они никак не могли попрощаться, он не мог подобрать слова, она не хотела эти слова слышать. Кира подошла к окну и стала смотреть в предрассветное небо, так легче, пусть уходит, она даже не увидит, как он уйдет.
— Полетели со мной.
— Нет. Уходи.
— Проводи меня.
— Нет. Это лишнее. Уезжай.
— Я вернусь скоро.
— Я знаю твой график, через неделю ты вернешься, а через две вновь улетишь.
Нет, не так должно быть, они не должны быть так холодны, они не могут быть такими чужими. К черту соглашение, к черту часы, есть только они, и не могут они вот так расстаться, это выбор Саврасова. Нет, должно быть только соглашение, должны быть только часы, и ничего не может быть между ними. Да, так, и только так, это выбор Киры.
Саврасову хотелось подойти и тряхнуть ее со всей силы, чтобы все глупости улетели из ее головы, чтобы она поняла, что между ними всё серьезно, серьезней и важней соглашения и гордости, что невозможное для каждого из них стало возможным и что он сможет ее защитить от нее самой. «Чем ее можно зацепить? Что ее встряхнет? Пусть лучше злиться, бесится, но не стоит так, отвернувшись, словно его нет, словно ничего не было. Чем ее зацепить?».
— Знаешь, Кира, незащищенный секс ведет к беременности.
— И что?
— Тогда тебе пришлось бы меня терпеть очень долго, всю жизнь.
— Во-первых, я бы терпела не тебя, а твои огромные алименты; во-вторых, ты бы и не узнал о беременности; в-третьих, этого не может быть, у меня не может быть детей, так что на эту тему можешь не переживать.
Он как-то слишком быстро оказался рядом с ней, он был готов ее утешать, только вот она не нуждалась в его утешении.
— Саврасов, уезжай. Меня не нужно утешать. Мне это давно безразлично.
Она опять была чужой, далекой, и он ей был совершенно не нужен. Саврасов ушел. А Кира все смотрела в окно, вот и машина поехала по подъездной дорожке и скрылась за деревьями, вот и рассвет завладел миром, вот и новый день, вот и новая жизнь, только не для нее. Это ее выбор.