— Долго искал это?
— Долго, Одетка. Зато точно все не про тебя.
— Сука.
Шарканье уже стало привычным, дыхание частое, словно после длительной пробежки, но всего лишь поднялся на второй этаж, за пару месяцев Мил состарился, ничего уже не напоминало в нем того холеного мужчину, что я знала столько лет. Он выглядел старше своих лет, словно все зло, что он успел сотворить, отразилось на лице, назвать его красивым теперь язык не поворачивался. Он все меньше выбирался на встречи, доверяя заключение сделок мне.
Черный парик, косая челка, скрывающая глаза, кукольный макияж без мимики, платья-кимоно стали моим постоянным облачением, а Антуан постоянным сопровождением, если не рядом, то значит на одной из крыш, падающие рядом тела не пугали, а когда прикажут убрать меня, даже испугаться не успею.
Вот и сегодня очередной несогласный упал к моим ногам, пока еще живой, всего лишь колено вдребезги. Пусть подлечится, подумает о своем дальнейшем поведении, если не согласиться, то желающие сменить уже есть.
Прикупила газету, очередное разоблачение, теперь в лоне Священной католической церкви, всё, не станет он Папой Римским, да и кардиналом уже не будет, а вот не надо свой член между юных упругих ягодиц засовывать, с такими наклонностями да говорить о вечной душе, лицемерие высшей пробы. И все же, зачем Милу богомольцы? И заказчиком были, и компромат насобирал, может, не все я знаю о вере?
Сначала в ванну, смыть этот макияж к чертям, и любимые шорты и майку, а потом уже с отчетом к Милу. Как и у многих стариков, сон был не частым его спутником, вот и сейчас в два часа ночи он привычно сидел на диване.
— Отвратительно выглядишь.
— И чувствую себя также.
— Встреча прошла как обычно.
Налила себе бокальчик рома, разговор явно не о приятном будет.
— Это для меня приготовил? И что тут? Оставшаяся часть слива?
— Посмотри, паролей нет.
Взяла планшет.
— А себе ты получше биографию придумал. О, даже титул прикупил, мечты должны сбываться, хоть и перед смертью, да Беня Файф? Зальцбург. Там же скучно.
— Одет, ты никогда не хотела изменить свою жизнь?
— Может и хотела, но ты же не дал бы мне это сделать.
— Не дал. Ты лучшее мое приобретение. И дать тебе сгинуть в банковской конторе, это преступление. Семья, дети, это же так банально. Не для тебя.
— Кто знает, теперь уже точно не для меня. Преступления теперь моя работа, а вместо семьи дружеский подряд в твоем лице и Антуана.
— Я коллекционер, Оди, пройти мимо такого и не взять себе невозможно. Но сейчас, когда уход все ближе, могло быть и по-другому. Моя жизнь могла бы быть другой.