— Я не заметила, как уснула. — голос с спросонья звучал глухо и лениво, может из-за этого я получила очередной поцелуй, теперь в висок. Андрей, укрыв меня, принимается раздеваться. И это настоящий мужской стриптиз, когда от каждого движения прошибает током. Кровь закипает в венах, несется от сердца ко всем органам, замирает ниже живота и скручивает там все нервные окончания в тугую пружину.
Он, будто понимает, что я не остаюсь равнодушной, и специально не спешит. Медленно стягивает с рубашку, которая скользит по бугристым мышцам, задерживается на красивых перевитых венами руках… Я громко сглатываю. А затем летит куда-то в сторону.
Длинные пальцы уверено щелкают пряжкой ремня, одним касанием расстегивают пуговицу на брюках, бегунок молнии скользит вниз… Я, как завороженная не могу оторвать глаз от этой картины. Кожа пылает и покрывается красными пятнами, но смущение не то чувство, которое во мне сейчас доминирует.
Свет небольшого ночника отбрасывает живые тени на стены, они словно танцуют для нас какой-то танец. Андрей ничего не говорит, смотрит на меня каким-то сумасшедшим диким взглядом. Брюки летят в ту же сторону, куда отправилась рубашка. Трусы все еще на нем, но они практически ничего не скрывают. Я удивляюсь, как смогла принять его в нашу первую брачную ночь. Черногоров замирает под моим пристальным изучающим взглядом. Я прошу его избавиться от последней преграды. Во рту резко пересыхает, когда одним движение он стягивает боксеры вниз. Не стесняясь абсолютно своей наготы, Андрей приближается ко мне и опускается рядом на кровать. Под его тяжесть матрас проседает, и вот я уже лежу в его объятиях.
— Будем спать? — хрипло звучит его голос, а я уверена, что он издевается. Как можно уснуть? Я понимаю, что мне предоставляют выбор, но я не собираюсь отступать. Мотаю головой, а взгляд прячу у него на груди.
Той ночью я не видела ничего, страх затмил тогда любопытство, поэтому сейчас заполняю пробелы. Наверное, это очень бесстыже, но мой взгляд скользит по кубикам пресса и останавливается на каменной вздыбленной плоти, которая упирается мне в живот.
— Скажи, чего ты хочешь, Таня?
— Тебя, — не задумываюсь, отвечаю я. И в один миг все меняет. Черногоров сбрасывает оковы, в которые себя заковал, его руки приходят в движения. Быстро избавляют меня от всей одежды. Дыхание его громкое, надрывное, будто он пробежал кросс на пределе своих возможностей.
— Не бойся, сегодня все будем по-другому, — шепчет он мне на ухо, а его губы и язык играют с ушной раковиной. Андрей прикусывает мочку, тут же зализывает несуществующую рану языком и целует. С каждым участком тела проделывает тот же ритуал: шея, ключицы, грудь. На ней он задерживается. Долго и с наслаждением играет с каждым полушарием. Покусывает и посасывает соски.