Отстраненность Артёма усилилась. И это касалось не только меня.
Он постоянно что-то рассказывал, подкалывал Касторку и парней из БТ, но в его словах проскальзывало всё больше злости и высокомерия. Он запросто, как бы в шутку, кинул горсть чипсов Эдику прямо в лицо. Отпихнул ногой столик, и всё посыпалось на пол, а когда все кинулись поднимать бутылки, чтобы они не успели пролиться, просто сидел и угарал. Силой отнял у Рона очки, надел их, и сколько тот не просил вернуть, только показывал ему средний палец. Он называл Нильса мумией, а Касторке говорил всякие грубые пошлости и унижал. Та, правда, воспринимала это как игру, но в подобном настроении я видела Артёма впервые, и была поражена, что он может быть таким. Единственный, кто совершенно не напрягался из-за происходящего — это Макс. Он сидел себе на подлокотнике кресла рядом с Зоей и время от времени шептал ей что-то на ухо.
Наконец, когда Артём велел мне «сгонять» на кухню и притащить тортик, а услышав отказ, предложил заплатить, я окончательно разозлилась и ушла в мансарду.
Однако минут через двадцать прибежала растрёпанная и взволнованная Зоя и сказала, что мне нужно срочно спуститься вниз, потому что там разгорелся ужасный скандал.
Что случилось она толком не знает, но Артём как-то сильно обидел Касторку, и та теперь безудержно рыдает, и все её успокаивают. Даяна же закрылась с Артёмом в комнате и пытается их помирить. Но Макс решил, что будет лучше, если с ним поговорю я.
Закинув руки за голову, Артём лежал на кровати с балдахином прямо в кедах, но без майки, а увидев меня, радостно воскликнул: «О, Витя! Ты тоже в этой очереди?».
Даяна стояла посреди комнаты, сурово скрестив руки на груди. Перед тем, как я вошла, она что-то раздраженно высказывала ему.
— Хорошо, что ты пришла, — сказала она по-деловому. — Ситуация сложная. Артём напился и пытается испортить нам рекламную кампанию.
— Правда? Это теперь так называется? — удивленно вскинув бровь, он привстал на локте, а потом расхохотавшись снова упал на подушку. — Рекламная кампания!
— Представь себе — да! — Даяна поджала губы, сдерживаясь. — Есть работа, а есть личная жизнь. И это совершенно разные вещи! Ты, Чернецкий, публичный человек. Ну или потенциально публичный. А это значит, что каждое свое движение, каждый чих или вздох, ты должен оценивать, отчётливо понимая, какой на это будет общественная реакция. Ты обязан извиниться перед Дашей! Один её пост и семьсот тысяч человек будут ненавидеть тебя раньше, чем выйдет этот клип. А если они будут ненавидеть тебя, значит их негатив перекинется и на БТ.