Этот корявый и тошнотворный танец меня совершенно доконал. Не дожидаясь пока бармен с нами расплатится, я выползла из зала, доковыляла, прихрамывая, как побитая собака, до нашего корпуса и, упав навзничь на кровать, отключилась, а очнулась от острой боли, когда Амелин стаскивал с меня кеды и прилипшие к телу джинсы.
Где-то в районе щиколотки правой ноги определенно было растяжение.
Костик растёр, помял, достал из холодильника бутылочку с водой, приложил её к больному месту и сидел так на корточках, пока я снова не заснула.
Разбудил меня холодный ветерок и тихий голос.
Амелин стоял на балконе, облокотившись локтями о перила.
Слабый утренний свет, с трудом пробиваясь сквозь густоту ели, едва касался его голых плеч и волос.
Я лежала под простынёй на дальней от балкона половине кровати, но прислушавшись, смогла разобрать, что он говорит.
— Прижигать лучше вот тут, — Костик провел пальцем по внутреннему сгибу локтя. — Так больнее. Да ладно, тебе. Нашел кого обманывать. Я свой. Вот смотри.
Он вытянул руку.
— Ну, да. Никому не нравится. Знаю, что пофиг. А когда станет не пофиг, от этого уже не избавишься. Ты же не лягушонка в коробченке, чтобы кожу сбрасывать. Станет, станет. Если не умрешь раньше, то станет. Просто знаю и всё. Конечно никто не знает, а я знаю. Ты ещё не понимаешь, что лучше: убить кого-нибудь или умереть самому. И вполне возможно выберешь себя.
Он говорил куда-то в пустоту, как будто спал и лунатил. Я поднялась на локте и уже хотела его окликнуть, как внезапно до меня донесся слабый детский голос:
— Можно к тебе?
— И ты не боишься?
— А чего мне бояться?
— А если я Танцующий клоун Пеннивайз?
— Лучше бы ты был Питером Пеном похитителем детей.
— От Неверленда я бы и сам не отказался.
— У тебя есть в холодильнике шоколадные батончики?
— Есть.
— Тогда мне всё равно кто ты.
В ту же минуту послышался звук отпираемой соседской балконной двери. Амелин вздрогнул и отступил назад. Приглушенный женский голос что-то невнятно произнес, мальчик ответил, балконная дверь хлопнула и всё стихло.
Костик вернулся в комнату, лёг поверх одеяла, закинул руки за голову и уставился в потолок. От лунного света чёрные глаза блестели.
— С кем ты разговаривал?
Он не повернулся.
— Почему ты не спишь?
— Ты же разговаривал.
— Извини, я старался тихо.
— Кто это был?
— Просто мальчик.
— А что он делал посреди ночи на балконе?
— Сидел и ждал, когда можно будет вернуться в кровать.
— Его наказали?
— У его мамы свидание.
— Это жестоко.
— Так иногда бывает.
— Зачем ты показывал ему свои шрамы?
— Чтобы он больше не делал того, что он делал.